Прежние жители усадьбы отличались жестокостью
Личность генерала-майора Станислава Циолковского, числившегося у трёх губернаторов в приближённых, наложила на дом некую тень. Циолковский хитро и умело втёрся в чиновный сытый привилегированный ряд, хотя в итоге был разоблачён и изгнан со службы губернатором Василием Алексеевичем Перовским. За многие нехорошие вещи изгнан, а поводом послужил сговор с купцом Деевым и махинации с казёнными верблюдами в Хивинском походе. Циолковский успел-таки отхватить и дом почти в центре города, и богатые поместья в селах Спасское и Андреевка.
Подвалы дома на Ленинской (а при Циолковском он был невысоким, практически цокольным) будто бы до сих пор хранят жутковатую, не упокоенную с миром бродячую тень. Какие-то многочисленные странные помещения с узкими окнами, похожими на тюремные. Хотя на самом деле это, скорее всего, кухня, котельная и различные комнаты для прислуги. Блогеры и краеведы, исследующие дом, утверждали, что там подоконники наклонные, чтобы дрова было удобнее сгружать в подвал для растопки. А все стены пронизаны дымоходными трубами, по которым тёплый пар обогревал большие комнаты наверху. Но впечатление от подвала остаётся жутковатое.

Загадочная личность
Откуда в Оренбурге вдруг появился этот блестящий адвокат? Никто не знает. Но он выкупил у Циолковских дом, выстроил его в стиле псевдобарокко, добавив флигель и две необычные башенки во дворе. Кстати, что за башенки? Одни историки и краеведы склонялись к мысли, что это была часовня, Евсей Маркович был крещёным евреем. Но другие, напротив, утверждали, что это были тайные выходы – «станции», как в метро, на соседнюю улицу. А внутри дома, в подвале, была оборудована электрическая вагонетка, которая могла удачно скрыть гостей (вошли с одного входа, а вышли с другого). Многие жители улицы Ленинской, которые помнят этот дом ещё с детства, говорят о том, что путешествовали этим подземным ходом, пока его не заложили кирпичом. Вопрос первый: зачем адвокату понадобился подземный ход с вагонеткой? Неужто затем, что он увлекался техническими новинками, не уступая в этом купцу Панкратову, у которого у первого в городе появился автомобиль и который первый же установил у себя дома электрическую динамо-машину?
Странен факт, что ни одного портрета адвоката с тех пор не сохранилось, при том что исправно работала фотография Фишера, и фото купцов, мещан, докторов мы до сих пор можем видеть в музее. Чудеса, да и только! Между тем Евсей Маркович Городисский был не просто адвокат, присяжный поверенный с обширной и удачной практикой, а ещё и редактор местной газеты «Оренбургский край», который очень заботливо относился к подопечному изданию, порой совсем не приносящему дохода, более того, имеющему убытки. Как рассказывал тогдашний редактор газеты Весновский (его воспоминания нашли в пермских архивах), издатель шёл навстречу нуждам газеты, подключая свои большие знания и связи и не жалея материальных ресурсов. «Я и не представлял, что Городисский так любит газету, видит в ней крупный фактор культуры и во имя этого готов нести жертвы», – делился воспоминаниями редактор.
И вот тут вопрос второй: действительно ли пылал любовью к типографии и газете адвокат Евсей Маркович? Возможно, издание позволяло ему решать какие-то совсем иные цели, держать руку на пульсе времени, иметь богатый круг общения для наблюдения за ним. Или служило прикрытием некоей тайной деятельности.
Тем не менее Городисский устроил редакцию у себя в доме на нижнем этаже, по субботам приглашал господ журналистов к обсуждению очередного номера на ужин, где рассказывал занимательные истории, беседы затягивались до утра. Редактор издания – фигура публичная. Так сказать, на виду. Но… Портрета издателя и редактора до сих пор никто не предъявил. Говорят, что изображение весьма симпатичного молодого человека – белоруса, копия с картины Репина, написанная на потолке в одной из больших комнат, якобы кисти самого Лукиана Попова – известнейшего художника, чьими картинами ныне гордится наш музей ИЗО, это и есть портрет Городисского. Так это или нет, кто теперь расскажет? Но к портрету взор так и притягивается. И мы видим живые тёмные глаза, умное и слегка насмешливое лицо. Впрочем, образ не так уж и врезается в память. Есть такое понятие: расхожий тип лица. Кому принадлежит он? Правильно – разведчикам, шпионам, работникам спецслужб.
Дом адвоката блистал роскошью как снаружи, так и внутри. Богатейшая лепка, росписи по всем стенам, красивые деревянные двери, скульптуры во дворе в нишах, спящие львы у входа в дом, во дворе – вазоны с цветами, и, возможно, были фонтан, балюстрада, затейливый и весьма высокий забор (от лишних глаз) – всё это до сих пор вызывает вздох восхищения. Дом выполнен в изысканном петербургском стиле богатых особняков, без излишней мещанской помпезности и глупой вычурности. Даже после его разорения, неоднократных пожаров и жестокой закраски масляной краской прекрасных росписей всё равно проступали сквозь тьму веков златокудрые девы и ангелочки, прекрасные сюжеты на тему времён года.
Говорят, у адвоката были часы «Лонжерон», которыми он очень гордился. Стоило нажать кнопку, как часы отбивали ровно столько часов, минут и секунд, сколько их было на тот момент. У окружающих это вызывало бурю восхищения, как и приписываемые Городисскому похождения Казановы. Якобы адвокат не пропускал ни одну более-менее прекрасную оренбургскую даму и мог встречаться даже сразу с двумя! Оренбург бурлил. Для тихого провинциального города такое смелое поведение казалось эпатажным. Что о себе человек мнит, что позволяет? Пробовали шпионить – да высок каменный забор. Тогда караулили со всех возможных выходов и входов. И укараулили. На одной из любовных историй Евсей Маркович якобы бурно погорел. Пришлось даже уезжать из города.
Но вот о том ли Городисском речь? У реального адвоката была жена, даже две, как утверждают, а ещё сын. Не может же человек раздвоиться и иметь пусть две жены подряд одну за другой (ну что же, и так бывает), наследника и вести одновременно столь опасную для общественности жизнь абсолютно холостого мужчины? И тут возникает опять вопрос: а сколько было их – Городисских? О ком конкретно идёт речь? О купце Мякинькове вон всё доподлинно известно: жил, был, торговал, имел одну жену, детей. И никаких разночтений. А тут просто голова кругом.

Старая усадьба ответов не даёт
Так кто был на самом деле Евсей Маркович? Ответ, возможно, таится в архивах. А могут они и не открыть ничего. Помните произведения ныне модного писателя исторических детективов Бориса Акунина? Есть у него герой Эраст Петрович Фандорин – аристократ, шпион и сыщик в одном лице. Человек, живущий уединённо и роскошно, любимец женщин, и вроде бы все его знают, на слуху и на виду, а кто он на самом деле, что делает, чем живёт – неизвестно. Персонаж этот будто списан с нашего оренбургского Евсея Марковича!
А усадьба адвоката в 1918 году была занята белогвардейцами (подземный ход пригодился, по нему якобы уходили поручики при нападении красных). Говорят, в архиве было письмо от Городисского с просьбой к атаману Дутову, «чтобы казаки вернули то, что позаимствовали из усадьбы». Помилуйте, Евсей Маркович ли писал это? Ему ли мелочиться? Потому как следы Городисского после революции теряются во времени. Неизвестно, откуда он появился в городе, неизвестно, куда и исчез.
А в здании прочно поселились лечебные учреждения: онкологический диспансер, больница Оренбургского сельского района. Лепку замазывали, лепнину сбивали, прокладывая нужные коммуникации. Исчезли внезапно львы у входа, а однажды в заколоченном уже досками здании начался пожар. После внутрь попадали и бомжи, и блогеры, искавшие приключений и сокровищ в доме таинственного адвоката, но видели только клочьями висящий потолок, ободранные стены, тёмные ходы в цокольный этаж. А с сохранившейся лепки на них молча взирали гипсовые головки богинь.
Когда экскурсии горожан и гостей города приходят к бывшему дому адвоката Городисского, вновь звучат необычайные истории о Евсее Марковиче, его легендарных похождениях и параллельной официальной жизни в миру. И, кажется, дом словно расправляет плечи, вздыхает и хотя бы на миг в воображении экскурсантов преображается в самый роскошный и таинственный особняк, которым он и был в начале XX века.