Верные своему долгу
Михаилу Алексеевичу в момент испытания термоядерной бомбы было всего 22 года. Как и его товарищи, он в 1961 году проходил службу в Вооружённых силах. Волею судьбы ему довелось тогда стать участником исторического события, которое сыграло решающую роль в холодной войне СССР и США. Сам он родом из Башкирии, родился в 1939 году в селе Александровка Альшеевского района. Его детство и юность пришлись на тяжёлые послевоенные годы.
– Нас, детей, в семье было четверо, отец умер очень рано, матери пришлось одной поднимать нас. После окончания семилетней школы поехал учиться в ремесленном училище в Стерлитамаке. Там я получил специальность слесаря по ремонту автомобилей и тракторов. После обучения нас направили в город Сибай, где я два года работал на медно-серном комбинате по своей специальности. Затем вернулся домой, но пробыл там недолго, спустя год меня призвали в армию. Службу проходил в звании матроса на испытательном полигоне, который располагался на Новой Земле. Служил я в должности электрика и моториста на опытно-научной военной части. Так-то
мы считались плавсоставом, но фактически вся служба прошла на испытательным полигоне. Сначала мы находились в Северодвинске, а потом нас на корабле переправили на Новую Землю. После принятия военной присяги нас отправили проходить службу на аэродром, который располагался в посёлке Рогачёво. Там в мои обязанности входило собирать гондолу, которая представляла из себя два конусообразных корпуса, вставлявшихся друг в друга. Внутренний корпус обшивался ватином и с помощью троса подвешивался к самолёту. После воздушного термоядерного взрыва самолёт с этой гондолой пролетает сквозь грибообразное облако. На ватине осаждается радиоактивная пыль и возвращается на аэродром. Далее моя задача состояла в том, чтобы разобрать гондолу, срезать ватин и упаковать его в специальный контейнер. Его после этого отправляли в институт на обследование. Летом 1959 года я находился в командировке в так называемой зоне «Д» на мысе Сухой, там я был в качестве электрика. Я обслуживал 52 аккумуляторные батареи, которые обеспечивали освещение на объектах полигона. Там готовились к новым испытаниям. В тот год был объявлен мораторий на проведение испытаний, поэтому сами взрывы не проводились. А вот летом 1961 года мы стали готовиться к проведению испытаний. На меня тогда кроме должности электрика возложили ещё и обязанности моториста. С 10 сентября по 30 октября 1961 года проводились испытания термоядерного оружия, непосредственным участником которых я стал. Всего за это время на нашем полигоне было проведено 15 взрывов. После каждого взрыва мы готовили оборудование и аппаратуру бронеказемата, который был расположен в полутора километрах от эпицентра взрыва. Пока были, условно говоря, испытания небольших зарядов, мы ездили на точки на ГТС (гусеничный транспортёр) в кузове под брезентовым покрытием. А когда начались испытания мощных зарядов, нас доставляли к точкам на вертолётах. У нас были дозиметры, после возращения с точек показания снимали дозиметристы и узнавали, какую дозу радиации мы получили. Все сведения заносились в специальный журнал. Что интересно, я пытался узнать, какую получил дозу радиации, делал запрос, но ответа так и не получил, – вспоминает Михаил Миронов.
После испытаний термоядерного оружия Михаила Алексеевича демобилизовали. Со службой на флоте он расставаться не хотел и поступил в мореходное училище.
– Учиться в мореходке мне не довелось, вернулся домой, там мама убедила меня остаться. Перебрался вместе с другом в город Салават, устроился на работу слесарем по ремонту технологического оборудования на нефтехимическом комбинате. А в 1973 году перебрался в Оренбург, стал работать на газоперерабатывающем заводе по той же специальности, что и в Салавате. В 1980 году перевёлся на аппаратный завод, также трудился слесарем механосборочных работ. Последним местом моей трудовой биографии стал Оренбургский водоканал, где работал машинистом насосных установок. С 1996 года явлюсь пенсионером. С супругой Ларисой Анатольевной мы воспитали двоих детей, сейчас у нас четверо внуков. Участие в испытаниях термоядерного оружия я считаю своим долгом. Да и выбора у нас как у военных людей тогда не было. Конечно, последствия радиации сказываются сейчас на моём здоровье, но тут уже ничего не сделаешь, – делает вывод Михаил Алексеевич.

Из истории испытаний
В начале холодной войны Соединённые Штаты и Советский Союз вступили в гонку не только по количеству атомных бомб, но и по их мощности. СССР, который обзавёлся атомным оружием позже конкурента, стремился выровнять положение за счёт создания более совершенных и более мощных устройств. Разработка термоядерного устройства под кодовым названием «Иван» была начата в середине 1950-х годов группой физиков под руководством академика Курчатова. В группу, занимавшуюся данным проектом, входили Андрей Сахаров, Виктор Адамский, Юрий Бабаев, Юрий Трунов и Юрий Смирнов. В ходе исследовательских работ учёные также пытались нащупать пределы максимальной мощности термоядерного взрывного устройства. Проектные изыскания длились в течение нескольких лет, а финальный этап разработки «изделия 602» пришёлся на 1961 год и занял 112 дней. Бомба АН602 имела трёхступенчатую конструкцию: ядерный заряд первой ступени (расчётный вклад в мощность взрыва – 1,5 мегатонны) запускал термоядерную реакцию во второй ступени (вклад в мощность взрыва – 50 мегатонн), а она в свою очередь инициировала так называемую ядерную «реакцию Джекилла-Хайда» (деление ядер в блоках урана-238 под действием быстрых нейтронов, образующихся в результате реакции термоядерного синтеза) в третьей ступени (ещё 50 мегатонн мощности), так что общая расчётная мощность АН602 составляла 101,5 мегатонны.
Однако первоначальный вариант был отклонён, поскольку в таком виде взрыв бомбы вызвал бы чрезвычайно мощное радиационное загрязнение (которое, однако, по расчётам всё равно серьёзно уступало бы тому, которое было вызвано куда менее мощными американскими устройствами).
В итоге было решено не использовать «реакцию Джекилла-Хайда» в третьей ступени бомбы и заменить урановые компоненты на их свинцовый эквивалент. Это уменьшало расчётную общую мощность взрыва почти вдвое (до 51,5 мегатонны).
Ещё одним ограничением для разработчиков были возможности авиатехники. Первый вариант бомбы весом в 40 тонн был отвергнут авиаконструкторами из КБ Туполева – самолёт-носитель не смог бы доставить подобный груз до цели.
В итоге стороны достигли компромисса – атомщики уменьшили вес бомбы вдвое, а авиационные конструкторы готовили для неё специальную модификацию бомбардировщика Ту-95 – Ту-95В.
Оказалось, что поместить заряд в бомболюке не удастся ни при каких условиях, поэтому донести АН602 до цели Ту-95В должен был на специальной внешней подвеске.
Фактически самолёт-носитель был готов в 1959 году, однако физикам-атомщикам было дано указание не форсировать работы по бомбе – как раз в этот момент в мире наметились признаки снижения напряжения в международных отношениях.
Окончательный вес бомбы вместе с парашютной системой составил 26,5 тонны. У изделия оказалось сразу несколько названий – «Большой Иван», «Царь-бомба» и «Кузькина мать». Последнее приклеилось к бомбе после выступления советского лидера Никиты Хрущёва перед американцами, в котором он посулил им показать «кузькину мать».

Взрыв
О том, что Советский Союз планирует в ближайшее время испытать сверхмощный термоядерный заряд, в 1961 году Хрущёв вполне открыто говорил иностранным дипломатам. 17 октября 1961 года о предстоящих испытаниях советский лидер заявил в докладе на XXII съезде партии.
Местом испытаний был определён полигон «Сухой Нос» на Новой Земле. Подготовка к взрыву была завершена в последних числах октября 1961 года.
Самолёт-носитель Ту-95В базировался на аэродроме в Ваенге. Здесь же в специальном помещении производилась окончательная подготовка к испытаниям.
Утром 30 октября 1961 года экипаж лётчика Андрея Дурновцева получил приказ вылететь в район полигона и произвести сброс бомбы. Взлетев с аэродрома в Ваенге, Ту-95В через два часа достиг расчётной точки. Бомба на парашютной системе была сброшена с высоты 10 500 метров, после чего лётчики сразу стали уводить машину из опасного района. В 11.33 по московскому времени на высоте 4 км над целью был произведён взрыв.
Мощность взрыва заметно превысила расчётную (51,5 мегатонны) и составила от 57 до 58,6 мегатонны в тротиловом эквиваленте.
Свидетели испытания говорят, что ничего подобного в своей жизни им более наблюдать не приходилось. Ядерный гриб взрыва поднялся на высоту 67 километров, световое излучение потенциально могло вызывать ожоги третьей степени на расстоянии до 100 километров. Наблюдатели сообщали, что в эпицентре взрыва скалы приняли удивительно ровную форму, а земля превратилась в некое подобие военного плаца. Взрыв «Царь-бомбы» действительно произвёл впечатление на весь мир. Она оказалась мощнее самой мощной американской бомбы в четыре раза.
Существовала теоретическая возможность создания ещё более мощных зарядов, однако от реализации таких проектов было решено отказаться.