Начало поиска
– Наталья, Вы были одним из первопроходцев отряда «ОренСпас». Какой случай заставил людей объединиться для совместных поисков?
– Этот случай прекрасно знают волонтёры отряда. В 2011 году всё Оренбуржье было потрясено исчезновением Екатерины Морозовой. Девушка бесследно исчезла возле хутора Степановского. Тогда это стало поворотным событием. В Интернете активно обсуждалось это происшествие, многие жалели молодую красивую девушку. Тогда и прозвучало предложение собраться всем, кто может, и попробовать отыскать её самостоятельно. Помню, нас собралось около сотни человек. Наш первый выезд был одним из самых трудных. Не было ни чёткого лидера, ни подробного плана. Зато был энтузиазм и колоссальное желание помочь всем, что в наших силах. В тот год произошло два события: Катя Морозова, к величайшему сожалению, была объявлена без вести пропавшей, но тогда же и произошло рождение отряда. Уже тогда, во время поисков, мы договорились, что надо бы продолжить эту деятельность.
– Все ли добровольцы вошли в отряд?
– Конечно, не все, кто отправлялся с нами на поиски Морозовой, продолжил сотрудничество. У всех есть работа, учёба, обязанности, которые необходимо выполнять. Но постепенно у нас сложился костяк, который проявляет наибольшую активность. Среди ребят наметились и лидеры, между которыми чётко распределились обязанности. Не могу сказать, сколько человек из первоначального состава поиска Кати Морозовой остались до настоящего времени. Но и сейчас у нас имеется хороший костяк из 30 активистов и ещё несколько десятков ребят, которые тоже помогают нам в поисках.

На практике
– Из чего состоит стандартное снаряжение поисковика?
– Со временем выработался своего рода базовый комплект. Обязательное условие – наличие аптечки, фонаря, рации и заряженного телефона. Такой набор мы берём с собой вне зависимости от ситуации. Что касается экипировки, то она является следствием маршрута. Если работаем в городе – это удобная спортивная одежда, не стесняющая движений. Сейчас мы добавляем узнаваемые детали с логотипом отряда. За чертой города амуниция немного другая, приспособленная к преодолению бездорожья. Ведь в ненастье могут возникнуть сложности, не говоря уже о зиме.
– Всегда хотелось узнать, как проходят сами поиски? Ведь толпой, наверное, не ходите?
– Разумеется, нет. Отряд, прибывший на место поиска, сразу разбивается на небольшие группки минимум по два человека в каждой. Поодиночке мы никогда не ходим, так как это небезопасно. Как бы хорошо человек ни ориентировался на местности, порой могут возникнуть ситуации, когда ему требуется помощь товарища. Ключевое правило волонтёра-поисковика – не навреди, и в первую очередь самому себе. Это то, что мы напоминаем всем новичкам, которые порой слишком рьяно рвутся в бой и забывают об осторожности.
– Не страшно ли ходить по тем же заброшенным домам, мимо гаражей?
– По долгу своей службы мы проверяем каждый закуток. Повторюсь, поодиночке туда ходить не стоит. Но мы должны тщательно осмотреть все возможные места, где могли бы оказаться пропавшие. Особенно актуально это для потерявшихся школьников. Порой они прячутся где-нибудь в заброшенных или недостроенных домах. Но есть территории, куда мы стараемся не ходить без крайней необходимости, – это места скопления маргинальных личностей.

«Заглянули за диван – а он там сидит…»
– Сейчас у вас налажено сотрудничество с полицией и другими службами. А как складывались ваши взаимоотношения в самом начале?
– Да, сегодня во время поисков мы часто опираемся на данные полиции, а они в свою очередь порой сами выходят на нас, прося помочь с поисками пропавших. Особенно это касается работы за чертой города. Многие из наших ребят имеют хорошую подготовку, так как прошли специальное обучение поисковиков-волонтёров. Когда же мы только-только начинали нашу работу, то сотрудники относились к нам с недоверием. Это легко понять, ведь на место, оцепленное полицией, как правило, не пускают гражданских. Наверное, поначалу мы воспринимались как помеха. Нас ведь тогда никто толком и не знал. И лишь спустя два-три года, когда стало ясно, что мы настроены серьёзно, после нескольких успешных поисков стало понятно, что мы вполне способны оказать вполне весомую помощь.
– Вы сказали о специальном обучении. Как оно проходит?
– Школу поисковика мы проводили ещё в прошлом году, как очно, так и с помощью дистанта. В разных городах региона существуют отдельные «островки» волонтёрского движения, но чёткой организации у них раньше не было. А после обучения, когда мы приезжали в другие населённые пункты и работали вместе с желающими, у нас появились целые «мини-филиалы». Особенно активен в этом плане Бузулук. Есть у нас представительство и на востоке области. Так гораздо удобнее, когда в каждом районе или хотя бы на каждые два-три приходится по группе добровольцев из местного населения. Ведь у них гораздо больше шансов оперативно прибыть на место происшествия, да и свой район они знают гораздо лучше, чем мы.
– Какие случаи за последние годы особенно запомнились Вам как поисковику?
– Кому-то эти слова покажутся удивительными, но мы помним каждый случай с самого начала существования отряда. Конечно, есть те, которые выделяются среди остальных. Так бывает, например, если один и тот же человек исчезает два, а то и три раза. На нашей практике нам приходилось возвращать домой оренбуржца, которых уходил из дома несколько раз. Причём однажды он пропал вместе с внуком. Отыскать его всегда было непросто. Ситуация осложнялась всегда тем, что он страдал потерей памяти. Каждый раз на его поиски нам приходилось поднимать целое село. Бывают случаи, которые наносят тяжёлые моральные раны. Один из таких – недавняя трагедия с Алиной Штанько. История молодой девушки, которую нашли уже убитой, оставила неизгладимый отпечаток не только у её односельчан, но и у нас, поисковиков. Дело в том, что мы с нашим опытом поисков по отдельным косвенным признакам можем предположить исход дела.
– Трагичные случаи, к сожалению, тоже бывают. А происходят ли курьезы?
– Имеют место разные события. Курьёзы чаще всего случаются, когда речь идёт о пропаже школьников. Имеют место и драмы, причём разного характера. В прошлом году наблюдался прямо массовый отток подростков из домов. Тому есть разные объяснения. Иногда, как вы сами понимаете, дети ссорятся с родителями и убегают куда-нибудь к друзьям. Порой виной тому становятся плохие оценки в школе у круглых отличников, которые не хотят идти домой из страха, что поругают. Нам доводилось возвращать домой девушку, у которой за неделю до выпускного единого экзамена случился сильный стресс, и она сбежала из дома, лишь бы не сдавать его. А курьёзы, как правило, связаны с подростками, которые ругались с родителями. Так, в прошлом году мы разыскивали 10-летнего мальчишку, который ушёл вечером гулять, поссорившись с родными, и не пришёл домой. Поисковики и полиция прочесали всё село, все лесополосы и окрестности. Родители были в панике. И тогда наш руководитель посоветовал им ещё раз обыскать весь дом. Они так и поступили. Заглянули за диван на кухне – а он там сидит. Оказалось, что, нагулявшись досыта, мальчишка тайком вернулся домой, а чтобы ему не влетело за долгую прогулку, спрятался за кухонный уголок, и пока его искали, так там и сидел.
– Отряду уже 10 лет. Не могу не спросить: есть ли у вас своя штаб-квартира?
– Могу с уверенностью ответить: теперь наконец-то есть. Благодаря одному из выигранных нами грантов мы смогли арендовать помещение в центре города. Там в любое время можно застать наших добровольцев. Некоторые приходят туда работать, приходя с ноутбуками и обеспечивая нас информационной поддержкой и свежими данными о пропавших, размещая информацию и ориентировки в сети. Другие хранят в отдельном помещении снаряжение. Раньше у нас уходило очень много драгоценного времени на то, чтобы доехать до определённого человека и забрать у него оборудование. Теперь всё у нас сложено в одном месте. Кроме того, у нас обустроена отдельная классная комната для занятий. Там мы проводим уроки в Школе поисковика. Жаль, конечно, что пока мы не можем себе позволить полноценное помещение, которое бы полностью принадлежало нам. Быть может, если на наш отряд обратят внимание меценаты, наше положение изменится.
– Ну и наконец не могу не спросить, кто он – волонтёр-поисковик?
– Это совершенно универсальное понятие. Оно не зависит от пола и рода занятий. Среди наших ребят есть и студенты, и медики, и журналисты, и бывшие спасатели и военнослужащие, которые всегда рады нам подсказать определённые тонкости. Многие приходят в волонтёрство целыми семьями. У меня у самой в семье уже подрастает почти готовый поисковик! Неважно, кто вы, каков ваш достаток, волонтёром может быть каждый, у кого горячее сердце. Во время поисков у нас порой спрашивают: «Вам порой приходится видеть ужасные вещи (если речь идёт о похищениях со смертельным исходом), наверное, вы уже со временем закалились, привыкли?». На что мы всегда отвечаем: «Нет, ребята! К такому нельзя привыкнуть!». И это правда.