— Вообще, если говорить об истории муниципальной ветви власти, то после закрепления её определения в Конституции РФ существовал определённый правовой вакуум. Не было единого закона, который определял бы права и возможности, а также обязанности муниципальной власти перед населением. Таким законодательным актом стал Федеральный закон №131 «Об общих принципах организации местного самоуправления». Он дал муниципальной власти законодательную базу, и, конечно, произошли глобальные изменения по сравнению с советским периодом. Изменились принципы и устройство государства, изменилось и положение муниципальной власти. По определению органы местного самоуправления должны были стать самыми близкими к населению, самыми доступными. Но при этом федеральная власть, продекларировав полную конституционную самостоятельность муниципальной власти, забрала у неё финансовые и материальные ресурсы. В России редко бывает так, чтобы муниципальное образование было самодостаточным. Это относится только к крупным финансовым центрам.

— Или те муниципалитеты, на территории которых успешно работают градообразующие предприятия...

— В малых городах градообразующие предприятия являются донорами местного бюджета, если их финансовый центр не переведён в Москву. А собственники всех крупных компаний находятся в основном в Москве. И финансовые потоки, соответственно, направляются в столицу России. За примерами далеко ходить не надо. Что, например, делает для города вертикально интегрированное предприятие «Газпром добыча Оренбург»? Какова его доля в объёме городского бюджета? Очень маленькая. Вот и весь ответ. Город Оренбург сегодня в целом самодостаточен. Но обеспечен ли он полностью для выполнения своих полномочий? Нет. Всё равно бюджет города Оренбурга, который является по большому счёту донором областного бюджета, недостаточен для выполнения всех муниципальных полномочий, возложенных на этот уровень власти. И эта недостаточность тем больше, чем меньше поселение. Поэтому сегодня колоссальная проблема, я считаю, одна из главных проблем, заключается в недофинансировании муниципальной власти.

— А в результате?..

— Частичное, а в малых поселениях и полное отсутствие дееспособности власти.

— Значит, на бумаге полномочия у муниципалитетов вроде бы есть, но средств для их реализации нет. Почему так происходит?

— Многие нормы 131-го закона федеральной властью не исполняются. Ситуация патовая в целом по России: если весь государственный бюджет делить справедливо, то всё равно на всех не хватит. К сожалению…

— Ну, это для любой страны в принципе нормально…

— Тут вы ошибаетесь. В развитых странах сбалансированность полномочий и обязательств местной власти близка к идеалу. Скажем так, когда муниципалитет в Швейцарии рассчитывает установить, к примеру, какой-нибудь памятник, то это означает, что у них есть профицит бюджета. Они хранят деньги на депозитах для того, чтобы что-нибудь сделать. Они самостоятельно строят туннель, чтобы оптимально соединить свою территорию с другими кантонами, и способны решать многие другие вопросы. Например, в Женеве останавливают движение в центре города, потому что жители против того, чтобы там ездили машины. Мы думаем, как мусор собрать, как тепло дать, как коммуналку обеспечить, а у них это всё есть, и они думают о развитии, живя при этом по средствам. Муниципальная экономика должна стать другой, сейчас нужно целому поколению прожить стабильно, добавляя и добавляя в развитии, чтобы создать новую инфраструктуру. Чтобы город мог развиваться, становиться другим, приобретать новые качества, необходимо иметь достаточно средств для решения всех задач, выполнения всех потребностей жителей города Оренбурга. Чего уж говорить о малых поселениях. Там хватает денег на зарплату главе администрации, а на остальное — три рубля, и ни в чём себе не отказывай.

— И сегодняшнее сокращение количества муниципальных образований — это выход из создавшейся ситуации?

— Уменьшение числа муниципальных образований за счёт их укрупнения позволит оптимизировать часть муниципальных расходов и повысить управляемость, потому свыше 600 муниципальных образований на территории области — это перебор по большому счёту. И законодательно вводя институт старост, мы сегодня говорим, что это элемент власти, но общественного, если хотите, характера. Для малых сёл, где проживают человек 250, содержать органы власти смысла нет. Достаточно иметь лидера общественного мнения, человека, имеющего авторитет у односельчан, который имеет право общаться с представителями любого уровня власти — от руководства муниципалитета до губернатора. Для малых поселений это оптимальный вариант.

И, конечно, муниципальные образования должны становиться дееспособными, то есть надо делать всё для восстановления и развития экономики в территориях, привлечения инвестиций, расширения налогооблагаемой базы. Тогда бюджеты будут пополняться. Ну и задача руководства области, депутатов Государственной Думы от Оренбургской области — это всё-таки влиять на то, чтобы федеральная власть по мере роста экономики делилась ресурсами с регионами, а региональная в свою очередь делилась с муниципалитетами. Это самый оптимальный вариант.

— Вы говорите «делиться», а может, эффективнее всё-таки сделать так, чтобы заработок в виде налогов оставался именно в муниципалитетах, а не так, как сейчас: сначала налоги идут в федеральный центр, а потом в виде дотаций и субвенций распределяются по регионам.

— Это несколько утрированный подход, хотя по сути всё верно. Налоги собираются на уровне казначейства, потом распределяются: с федерального уровня на региональный, затем на муниципальный. Но этих денег просто недостаточно. Мы никогда не закончим спор о сырьевой ренте для территорий. То есть, если мы живём на газе и нефти, мы должны с этого что-то получать, не всё должно уходить в федеральный центр. Должна быть доля перераспределения, потому что недра принадлежат всем людям. Если в Пензенской области нет нефти, а у нас есть, то это не означает, что только оренбуржцы должны получать от неё дивиденды. Должна быть справедливая доля перераспределения. И задача федерального правительства состоит в том, чтобы правильно распределить финансовую нагрузку, определить такие экономические векторы, чтобы и у Пензы была возможность зарабатывать, чтобы там жили не иждивенцы. Значит, у них должно быть что-то другое, должен развиваться иной сегмент экономики. А у нас в регионе, если есть нефть, то мы должны работать вокруг и рядом с ней. Развивать инновации в сырьевой сфере, вкладывать средства в глубокую переработку, какие-то дополнительные сервисы. И почему мы от этого должны отказываться? Почему мы должны срезать сырьевые углы и говорить: «Нет-нет-нет, это не наше». Наше! Если мы добываем на нашей территории нефть, то нужно её здесь и перерабатывать, а продавать уже конечный продукт! И это уже стратегическая экономическая цель!

— Но ведь крупные, как их называют, трансконтинентальные компании в этом как бы вообще не заинтересованы…

— В экономике есть понятие «предел глобализации». Например, существуют сервисы, которые нигде в мире нельзя собрать воедино. Потом есть практика развитых стран, когда работают десятки, сотни тысяч малых и средних компаний, обслуживающих интересы больших, и между ними нет противоречий. Там всё развивается достаточно логично. К этому должны прийти и мы. Сегодня в России сервисного обслуживания, того, которое необходимо, в полном объёме ещё нет. Мы много технологий покупаем за рубежом, причём замкнутых технологий, хотя можем их производить у себя. Это наша ахиллесова пята, и эту проблему нужно решать как можно скорее. От её решения напрямую зависят наши будущие экономические показатели, будущие налоги, будущий заработок и, в конечном счёте, качество жизни людей.

— Понятно. Но вернёмся к муниципалитетам. Насколько эффективно законотворчество областного парламента в вопросах именно защиты интересов муниципалитетов? Как часто наши депутаты обращаются с законодательными инициативами в Государственную Думу?

— Над этим мы работаем постоянно, постоянно ведём диалог на протяжении уже 15 лет. У нас же по-прежнему много задач, не решённых на федеральном уровне. Да, нужно работать на стратегических направлениях: укреплять оборонный комплекс, строить дороги, осуществлять крупные инфраструктурные проекты, такие, как олимпийский Сочи. Это тоже важная государственная задача. Но государство должно действовать ещё более масштабно. Например, определить, что в этом регионе сегодня совместно с нефтяниками решает этот вопрос, с газовиками — следующий вопрос, с энергетиками — ещё один вопрос, затем с крупными машиностроительными холдингами и так далее. А рядом уже будет возникать малое производство.

Просто пример из недавних: Путин открывает завод по производству полиэтилена — полуфабриката, из которого можно делать всё. Россия по большому счёту уходит от импортной зависимости по поставке этого продукта. И масса предприятий, которые могут производить из этого сырья продукцию, получают заказы. Малые и средние предприятия, которые могут делать всё — от дуршлагов до изделий для космической отрасли. Делать качественно и дешевле, развивая своё производство. Поэтому, когда мы создаём собственные новые инновационные продукты и технологии, наша экономика становится более эффективной и конкурентоспособной.

— Кстати, много говорилось о вкладе в экономику малого бизнеса, индивидуальных предпринимателей, но в связи с увеличением единого налога с этого года в этой сфере начались численные потери...

— Да 450 тысяч ИП по стране закрылись. Из них 150 тысяч закрылись, так сказать, по естественным причинам, в результате естественного отбора. Но для оставшихся рост налоговых ставок оказался ударом ниже пояса. Потери восполнимы, но тяжело восполнимы, потому что доверие людей вернуть очень трудно. Так же, как и тех, кто ушёл в работу по найму, сложно вернуть назад в бизнес. Люди разочарованы. Это большая проблема для государства, за это должны быть наказаны конкретные люди, которые допустили принятие такого решения. Нужно думать не только о пополнении бюджета, но и о людях. Я глубоко убеждён: малый бизнес надо освободить от большинства налогов, малый бизнес должен дать зарплату людям и занятость. И пусть работают, пусть зарабатывают, становятся на ноги, растут и укрупняются. Вот тогда можно будет сказать: «Пора. Делись!». А у нас попытались ощипать цыплёнка, у которого даже перья ещё не выросли.