В нашем материале мы собрали исторические факты этой трагедии, а также воспоминания оренбуржцев, участвовавших в ликвидации последствий аварии.

Факты трагедии
Строительство первой очереди Чернобыльской АЭС началось в 1970 году, для обслуживающего персонала рядом был возведён город Припять. 27 сентября 1977 года первый энергоблок станции с реактором РБМК-1000 мощностью в 1 тыс. МВт был подключён к энергосистеме Советского Союза. Позднее вступили в строй ещё три энергоблока, ежегодная выработка энергии станции составляла 29 млрд киловатт-часов.
9 сентября 1982 года на ЧАЭС произошла первая авария – во время пробного пуска первого энергоблока разрушился один из технологических каналов реактора, была деформирована графитовая кладка активной зоны. Пострадавших не было, ликвидация последствий ЧП заняла около трёх месяцев.
В ночь на 26 апреля 1986 года на четвёртом энергоблоке ЧАЭС проводились испытания турбогенератора. Планировалось остановить реактор (при этом планово была отключена система аварийного охлаждения) и замерить генераторные показатели. Безопасно заглушить реактор не удалось. В 1 час 23 минуты по московскому времени на энергоблоке произошёл взрыв и пожар.
ЧП стало крупнейшей катастрофой в истории атомной энергетики: была полностью разрушена активная зона реактора, здание энергоблока частично обрушилось, про-изошёл значительный выброс радиоактивных материалов в окружающую среду.
Непосредственно при взрыве погиб один человек – оператор насосов Валерий Ходемчук (его тело не удалось обнаружить под завалами). Утром того же дня в медсанчасти умер от полученных ожогов и травмы позвоночника инженер-наладчик системы автоматики Владимир Шашенок.
27 апреля был эвакуирован город Припять (47 тыс. 500 человек), а в последующие дни – население 10-километровой зоны вокруг ЧАЭС. Всего в течение мая 1986 года из 188 населённых пунктов в 30-километровой зоне отчуждения вокруг станции были отселены около 116 тыс. человек.
Интенсивный пожар продолжался 10 суток, за это время суммарный выброс радиоактивных материалов в окружающую среду составил около 14 эксабеккерелей (порядка 380 млн кюри).
Радиоактивному загрязнению подверглось более 200 тыс. кв. км, из них 70 процентов – на территории Украины, Белоруссии и России.
Наиболее загрязнены были северные районы Киевской и Житомирской областей Украинской ССР, Гомельская область Белорусской ССР и Брянская область РСФСР.
Радиоактивные осадки выпали в Ленинградской области, Мордовии и Чувашии.
Впоследствии загрязнение было отмечено в арктических областях СССР, Норвегии, Финляндии и Швеции.
Первое краткое официальное сообщение о ЧП было передано ТАСС 28 апреля. По словам бывшего генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва, сказанным в интервью BBC в 2006 году, праздничные первомайские демонстрации в Киеве и других городах не были отменены из-за того, что руководство страны не обладало «полной картиной случившегося» и опасалось паники среди населения. Только 14 мая Михаил Горбачёв выступил с телевизионным обращением, в котором рассказал об истинном масштабе происшествия.
Советская госкомиссия по расследованию причин ЧП возложила ответственность за катастрофу на руководство и оперативный персонал станции. Созданный Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) Консультативный комитет по вопросам ядерной безопасности (INSAG) в своём отчёте 1986 года подтвердил выводы советской комиссии.
Одними из первых, кто принял участие в ликвидации аварии, были работники пожарной охраны. Сигнал о пожаре на АЭС был принят 26 апреля 1986 года в 1 час 28 минут. Уже к утру в зоне аварии находились 240 человек личного состава Киевского областного управления пожарной охраны.
Сразу после аварии работа станции была остановлена. Шахту взорвавшегося реактора с горящим графитом засыпали с вертолётов смесью карбида бора, свинца и доломита, а после завершения активной стадии аварии – латексом, каучуком и другими пылепоглощающими растворами (всего к концу июня было сброшено около 11 тыс. 400 т сухих и жидких материалов).
В период с июля по ноябрь 1986 года был сооружён бетонный саркофаг высотой более 50 м и внешними размерами 200 на 200 м, накрывший 4-й энергоблок ЧАЭС, после чего выбросы радиоактивных элементов прекратились. В ходе строительства произошёл несчастный случай: 2 октября вертолёт «Ми-8» зацепился лопастями за трос подъёмного крана и упал на территории станции, погибли четыре члена экипажа.
Гарантированный срок эксплуатации старого «Укрытия» был рассчитан до 2006 года, поэтому в 1997 году страны «семёрки» сошлись во мнении о необходимости строительства «Укрытия-2», которое накрыло бы устаревшую конструкцию.
В настоящее время возводится крупное защитное сооружение «Новый безопасный конфайнмент» – арка, которая будет надвинута поверх «Укрытия». В апреле 2019 года сообщалось, что оно готово на 99 процентов и прошло пробную трёхсуточную эксплуатацию.
В мире после аварий на атомных станциях в Пенсильвании (1979 г., считалась крупнейшей до аварии на ЧАЭС) и в Чернобыле были также существенно пересмотрены требования к безопасности, в частности, подходы к проектированию, строительству и эксплуатации станций.

Из воспоминаний ликвидаторов
В ликвидации аварии было задействовано свыше 600 тысяч человек, среди которых были и жители Оренбуржья. Оренбуржец Александр Сальников был в числе добровольцев и одним из первых оказался на месте аварии.
– Как только в 1986 году произошла авария, я жене сразу сказал: «Скоро буду там», она ни в какую не хотела верить. А я знал, ведь я был специалистом в этой сфере. Получилось так, что в армии попал служить в батальон обеспечения учебного процесса Саратовского высшего военного училища химической защиты. Был водителем и возил курсантов, которых обучали химической защите. У меня воинская специальность называется «радиационно-химическая разведка». И как в воду глядел! В конце
июля пришла мне повестка. Парень, который её принёс, говорит: «Ты не думай, это не связано с Чернобылем». Но я был уверен в обратном. Утром прибыл в военкомат, там уже было несколько парней. Нам объяснили, что необходимо поработать в Чернобыле. В этот же день нас увезли в Самару – тогда это был центр Приволжского военного округа. Проинструктировали, переодели и на поезде отправили в Чернобыль. Прибыли мы в зону 5 августа, и пробыл я там до 4 сентября. Но должен был раньше уехать. Получилось так, что необходимое количество бэр я набрал. Но в канцелярии, где заполнялись на каждого данные, сменился писарь. Вновь прибывший не сразу понял запись своего предшественника. А я смотрю, пришла одна группа нам на замену, прибывших со мной ребят отправили, потом вскоре прибыла вторая замена. А меня не вызывают, я пошёл в канцелярию, а он мне говорит, что у меня только 20 бэр. Это при том, что я уже сам себе посчитал, что должно набраться 28 бэр. Только после этого он внимательно посмотрел и понял, что перепутал цифры. В итоге я пробыл там 31 день, и только после этого меня отправили домой.
Я был по специальности водителем. В двух километрах от станции стояли наши БРДМ (бронированная разведывательно-дозорная машина). Их кабины были покрыты свинцом. Машины специально производили в такой комплектации для работы в радио-
активной зоне. Мы привозили сотрудников на станцию и обратно. Объезжали точки контроля радиации. Сотрудник, который был со мной, выходил из машины и замерял уровень радиации. Нас с юности воспитывали в таком духе, что если Родина окажется в опасности, то наш долг – встать не раздумывая на её защиту, – вспоминает Александр Сальников.
Другой ликвидатор Николай Боклин, в прошлом военный, время, проведённое в Чернобыле, никогда не забудет.
– В августе 1988 года меня и ещё двоих моих сослуживцев вызвал командир и объявил приказ, что нас как кадровых военных отправляют на два месяца в Чернобыль. Я, конечно, попытался выяснить, почему именно мы. Объяснение последовало краткое: это приказ из военного округа. Мы, как коммунисты и офицеры, обязаны без обсуждения выполнять свой служебный долг. Представление о радиации у меня тогда было только теоретическое. В реальной жизни до этой командировки с атомом я связан не был. Службу мы проходили в роте охраны. А также занимались обслуживанием спецтехники. На объекте тогда работало много техники. Постепенно она накапливала радиацию и становилась опасной для людей, поэтому её попросту закапывали в землю. Это тоже было частью нашей работы. Каждую неделю у нас брали пробу на уровень радиации в организме. Но на самом деле полную информацию о том, какую я получил дозу, узнал только в момент отъезда. Набралось у меня больше 10 бэр.
После приезда в Чернобыль первое, что я сразу почувствовал и что было необычным для нас, так это терпкий запах воздуха с привкусом йода. Поначалу было противно дышать, иногда воротило от такого воздуха. Но человек такое существо, что привыкает ко всему, поэтому и мы со временем освоились. Вскоре даже перестали замечать, что дышим таким воздухом. Был ещё такой момент – обувь там быстро изнашивалась, мы не успевали её менять. Скорее всего, сказывалась близость реактора. Наш полк дислоцировался в 28 км от реактора станции. Жили мы не на открытой местности, а рядом с деревней, называлась она Черемошня. Для нас специально были оборудованы небольшие вагончики. В деревне почти никого не было, оставались только престарелые жители. Они не хотели покидать родные места, поэтому их никто не тревожил. Как бы банально ни звучало, но я считаю, что выполнил свой долг, как и мои товарищи. Без преувеличения можно сказать, что мы спасли не только нашу страну, но и половину Европы.

В подготовке статьи использованы материалы информагентства ТАСС.