Свидетели тех «огненных» времён утверждают, что всего пожаров было пять и они разгорались один за другим в течение трёх недель.
В них погибли, по одним сведениям, более 1700 домов и более 200 лавок, по другим –
около 1400 жилых строений. Вторая цифра появилась уже в XX веке у краеведов Столпянского и Райского. А в брошюре, изданной по горячим следам пожаров Комитетом народной помощи, стоит цифра 1766 домов, в том числе каменных. Пострадали также учреждения, церкви, учебные заведения: учительский институт, медресе и так далее.
…Весна в тот год пришла рано. Уже начали торговать первыми полевыми цветами, готова была распуститься сирень, набухли почки на яблонях, погромыхали над городом весенние громы, шли дождики. Но в целом было сухо, а из степи дули ураганные ветры. Они-то и расшевелили огонь, который разводили во многих дворах. Говорят, занялось пламя в Форштадте, перекинулось через вал и пошло по городу. Впрочем, считают, что огонь вспыхнул в старой черте города. Скорее всего, очагов было несколько, а ветер разгонял пожар. Кстати сказать, нигде нет точного количества погибших, хотя очевидцы утверждали, что пламя догоняло людей, не укрывшихся от его языков, человек вспыхивал и превращался в костёр.
Противостоять пожару было практически нечем. Пожарные обозы могли бороться с локальными возгораниями, а что делать с огнём, двигающимся широким фронтом, никто не знал. Огонь широкой полосой разделял город. Горели стога на конно-сенном рынке, навоз за кладбищем, вспыхивали надворные постройки. Дом, где жили мои предки, Скорняковы, стоял на улице Подуровской и выгорел дотла. Кто-то из предков вынес икону с дорогим окладом из огня. На эти-то средства и восстановили потом дом. Может быть, это, конечно, легенда, а деньги собрали где могли.
По крайней мере, это тоже, похоже, легенда, несколько золотых монет «на счастье» были зарыты под воротный столб. Долежали ли они до сноса дома в 70-е годы прошлого века – не знаю, но по крайней мере ещё один сокрушительный пожар 1888 года, спаливший чуть ли не полгорода, обошёл дом стороной.
Но вернёмся в апрель 1879 года. Пламя метнулось к поленницам дров, лежащим у казарм, к пороховому погребу, где ждали своего часа снаряды для кампании в Туркестане. Если бы они рванули, то от Оренбурга остались бы одни головешки. На место опасности прибыл губернатор Николай Андреевич Крыжановский. Артиллерийский офицер участвовал в Крымской войне, был награждён. Он прекрасно оценивал, чем грозит взрыв городу. Был отдан приказ генерал-губернатором, и на погреб легли, прикрыв его своими телами от летевших искр, солдаты. Сверху, чтобы не загорелись мундиры, солдат поливали водой.
Рассказывают, что солдатскому подвигу был установлен памятник. До наших лет он, правда, не дожил, фотографии не уцелели. А жаль, согласитесь. Подвиг был, как и бравый генерал-губернатор, давший команду собой прикрыть от огня пороховой погреб. Впрочем и сам он стоял рядом, если бы рвануло, и от губернатора Крыжановского ничего бы не осталось.
Напомним, что всего 18 лет назад в России было отменено крепостное право, и право у помещиков распоряжаться жизнью «своих» людей ещё жило в головах солдат.
Говорят, что приставы и квартальные, получившие приказ от генерал-губернатора, помчались по городским улицам с криками: «Спасайтесь, бегите из города, его сейчас взорвёт». Горожане, которые и без того были охвачены паникой, совсем потеряли голову и кинулись спасаться за реку. Поскольку мост в рощу ещё не был построен, те, кто быстрее, погрузились в лодки. Причём за лодки платили, по слухам, по 25 рублей. На всех плавсредств, естественно, не хватило. Ждали взрыва, обсуждали, что от него Урал выйдет из берегов, а от жилых кварталов останутся только груды развалин. Но бог миловал или солдаты спасли Оренбург.
26 мая 1879 года Городская Дума собралась, чтобы обсудить, где выделить землю погорельцам для застройки. Рассматривали три группы застройщиков: тех, кто имел дома на маломерных местах; отставных солдат, имеющих право на усадебную землю; мещан, не имевших домов до пожара, но желающих строиться…
Им было выделено 63 десятины 2068 квадратных саженей между Бердинской и Новокаргалинской дорогами. Площадь поделили на 12 кварталов и решили раздавать по жребию по 25 копеек за квадратный сажень. К этим площадям тут же присмотрелись местные богатеи, взявшиеся ссудить деньгами будущих застройщиков, фактически ставшие хозяевами значительных площадей. Губернатор Н.А. Крыжановский это постановление гордумы опротестовал и сам отправился на заседание, где вопрос сей рассматривали вновь.
Следует отметить, что к началу восстановительных работ значительно поднялись, а если точнее, то просто взлетели вверх цены на строительные материалы и рабочую силу. Что тоже являлось одной из проблем для погорельцев.
Пройдёт немного времени, и Крыжановский влипнет в коррупционную историю. Распродаст своим людям жирные куски башкирских земель, а лучшие из них передаст в управление своему сыну. Сенатская комиссия из Санкт-Петербурга установила виновных, Николая Андреевича отправили в отставку, и он доживал свои годы в имении, писал романы и исследования по военной истории. А подвиги? Они ведь не защищают казнокрадов от «суровых» наказаний государя императора Александра III.
Казалось бы, к 18 апреля удалось утихомирить огонь, но 25 апреля, затем 30-го, и ещё в мае, 1-го и 3-го, непотухшие угольки пожара полыхали вновь. Погибла в огне типография частной газеты
«Оренбургский листок», сгорел и дом редактора Ефимовского-Мировицкого. В кругах «друзей» редактора пошли разговоры, что типографию подпалили те, кому успел досадить журналист своими фельетонами.
Спустя почти 140 лет трудно это доказать, но газета переключилась с разоблачений на восстановление города.
Города не было. Виднелся один страшный чёрный столб, уходивший высоко в небо, по которому скользили огненные языки и змейки… Доносились звонки пожарных… Здесь как-то жутко было смотреть на это страшное бедствие. Чувствовалось полное бессилие. Временами раздавались выстрелы. Это стреляли патроны в горевших оружейных лавках.
С оглушительным гулом упал колокол с колокольни церкви во имя Святой Троицы весом в 600 пудов. Он прошиб дно свода колокольни и врезался в каменный пол на четверть, треснул продольно.
Ещё грандиознее имел вид весь пожар от кадетского первого корпуса из его окон. Отсюда виден был весь город, объятый огнём, и сильно напоминал картину гибели Геркуланума и Помпеи.
Так описывал пожар его очевидец Николай Беккиревич, а вот что он писал о спасении порохового склада:
«Сюда уже прискакали пожарные, прибыли солдаты, а также сам генерал-губернатор Крыжановский… Жара была убийственная. Сам склад представлял редкую картину. По обеим склонам его крыши лежали солдаты, и их постоянно поливали водой. Эти живые защитники поплатились, пролежав на крыше порохового склада весь день в грязи и мокрые, в беспрерывно напряжённом состоянии, что они первые взлетят на воздух, если взорвется склад».

(Продолжение в следующем номере.)