Владыка Леонтий как сеятель духовных зёрен в нелёгкий период лихих девяностых взрастил целую плеяду молодых священников, которые теперь трудятся не только в нашей епархии, но и за её пределами. Одним из таких «живых колосов с духовной нивы» стал иерей, иконописец, член Союза художников России о. Александр Ежов.  Он был настоятелем храма иконы Казанской Пресвятой Богородицы в Соль-Илецке, трудился над восстановлением храма прихода Иоанна Богослова, построил храм Рождества Иоанна Крестителя в Оренбурге.

В настоящее время о. Александр служит на подворье Антоние-Дымского монастыря в Санкт-Петербурге, но связей с Оренбуржьем не порывает. Сегодня мы публикуем его воспоминания о владыке Леонтии.

«В любое время дня и ночи»

В начале священнического пути у меня возникли трудности на приходе. И я, тогда эмоциональный молодой батюшка, готов был впасть в отчаяние от происходившей, казалось, несправедливости. В расстроенных чувствах я пришёл к дому владыки, который в тот момент собирался ехать в епархиальное управление. Он посадил меня в свою машину, внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ и решительно произнёс: «Отец Александр, в любое время дня и ночи со всеми проблемами – ко мне!». Мы доехали до епархии, зашли в его кабинет, но удивительно, что я не помню ни одного нашего слова, произнесённого после разговора в машине, потому что сразу наступило успокоение.

С тех пор я стал часто бывать у владыки. Иногда приходил с семьёй, и он, будто заранее зная, что приведут детей, всегда находил для них угощение.

«Это Вам нужно»

Владыка всегда был очень внимателен к нуждам молодых священников. Не забуду такой случай: нашей семье надо было проводить газ в частный дом. Я попросил владыку помолиться, чтобы домашние заботы управились, причём не рассказал никаких подробностей. И вдруг владыка мне, молодому батюшке, вкладывает в руку конверт со словами: «Берите, берите, отец Александр. Это Вам нужно». Прихожу домой, открываю конверт, а там, копейка в копейку, ровно столько, сколько нужно на газ.

«Вам там будет хорошо»

Рукоположить меня собирались на Благовещение, но по каким-то причинам хиротония оттягивалась. И только в первую неделю после Пасхи я был рукоположен во дьяконы. Причём я не собирался становиться священником, меня устраивала перспектива быть дьяконом, прислуживать при литургии и писать иконы. Но однажды владыка вызвал к себе и сказал: «Отец Александр, мы хотели рукоположить Вас в священники в это воскресенье, но рукоположим в следующее». То есть меня никто не спрашивал, решение было уже принято. Я сначала стал сомневаться: «Да нет, владыка… да как же…». «Отец Александр, Вам там будет хорошо», — услышал в ответ. Но только не уточнил владыка, где это ТАМ: на приходе, в сане или где-то ещё?

«Город ядерщиков, физиков и иконописцев»

Владыка всегда радел за образование священников: давал советы, отпускал в командировки, выписывал суточные. Благословляя на учёбу, владыка часто рассказывал, как сам когда-то ездил на сессию, пытался что-то в дороге поучить, но всегда попадались какие-нибудь говорливые попутчики. Так происходило и со мной. Ещё помню, как владыка, однажды благословляя на очередную сессию в иконописной школе в Дубне, задумчиво произнёс: «Дубна… город ядерщиков, физиков и иконописцев».

Антиминсы

Владыка, по совету одного священника, благословил меня подписывать антиминсы. Причём я не только писал, в какой храм и когда направлен антиминс, но и фиксировал подпись владыки. Он оставлял мне образец своей подписи, и я не копировал её каллиграфически чернилами, а срисовывал красками. Владыка тогда шутил: «Хорошо у Вас получается. Так Вы можете и документы за меня подписывать».

Всё было наполнено любовью

и молитвой

Неуцелевший домик владыки очень жалко. Это была настоящая келья, которая помнила ещё владыку Мануила и других владык нашей кафедры. Там всё было наполнено любовью и молитвой.

Домик был невелик, два помещения: кабинет и небольшая комнатка за ним. В кабинете множество икон, два окна, между которыми рабочий стол и стул, у стола сервант, неподалёку от стола физгармонь. Напротив стола во всю стену книжные шкафы, плотно заставленные книгами, а перед ними ряд стульев для посетителей.

Домашние приёмы были именно домашними. Я не знаю, как владыка принимал высокопоставленных особ, но с простыми людьми всё было очень просто. Он выходил в подряснике, часто босиком, садился напротив – и начинался разговор. Владыка не был назидателен, никогда не поучал, а часто говорил как бы о третьих лицах или рассказывал ситуацию из своей жизни, которая указывала выход тому, кто в данный момент нуждался в помощи.

Мне часто приходилось присутствовать при этих беседах, и думаю, что ответы на многие вопросы, которые мне в будущем пришлось решать, я услышал именно тогда. У владыки всем можно поучиться отеческой любви к ближнему, вне зависимости от того, праведник или грешник перед тобой.

Он видел не только глазами

Несмотря на то что я художник и, казалось бы, должен быть внимателен ко всему визуальному, о том, что владыка не видел левым глазом, я узнал только после его смерти. Даже когда он рассказывал о подрыве на мине, упоминал о травме, это никак не связывалось в моём сознании с тем, что он не видит сейчас. Казалось, что он видел не только двумя глазами, но и был наделён особым, не физическим, зрением.