В старые времена во многих домах настольной книгой была Библия. Приоритет этой книги до сих пор не подвергается сомнению, но мы попытаемся рассмотреть и другие варианты. В кругах нашей интеллигенции можно услышать, что для многих культовой (и, видимо, настольной) книгой является «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. В том же кругу находится и «1984» Оруэлла, и «Коллекционер» Фаулза. Ряд этот можно продолжить, но направление, я думаю, понятно. Не касаясь достоинств упомянутых и подобных им книг, сразу зададимся вопросом: а могут ли они быть настольными? Зачем на протяжении долгого времени ежедневно читать о московских похождениях сатаны, об ужасах тоталитарного государства, о юном маньяке, держащем в плену девушку. Возможно, более уместно, если на столе будет лежать энциклопедический словарь, или толковый словарь русского языка, или хорошая книга афоризмов. А если необходимо, чтобы настольной книгой была непременно художественная книга, то…
Вот тут и остановка. Какая художественная книга может быть настольной? В принципе любая, у каждого своя. Спросим иначе: какая художественная книга, практически рядом с Библией и толковым словарём, может стать настольной, чтобы многие согласились с её присутствием на своём столе? На память сразу же приходят «Илиада» Гомера, «Божественная комедия» Данте, «Дон Кихот» Сервантеса, «Гамлет» Шекспира, «Фауст» Гёте, «Война и мир» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского. В общем, великие книги всех времён и народов, каждая из которых действительно по праву займёт место вашей настольной книги. Но дело в том, что многие великие книги тем и примечательны, что все о них знают, но мало кто их держит на своём столе и постоянно перечитывает.
Я тоже считаю, что, например, «Война и мир» Толстого, которую я перечитывал по службе и по душе много раз, как настольная книга не подходит. Слишком большой объём, слишком много времени займёт её медленное, вдумчивое чтение. Конечно, отдача будет огромной, и в принципе я не против того, чтобы держать «Войну и мир» на столе, но, на мой взгляд, настольные книги должны быть более мобильными и приносить отдачу прямо сейчас. В этом смысле лучше всего подходят поэтические сборники и антологии. Но если говорить о других жанрах, для меня это «Горе от ума» Грибоедова, проза и публицистика Пушкина, «Герой нашего времени» Лермонтова, повести Гоголя, «Севастопольские рассказы» Толстого, «Доктор Крупов» Герцена, рассказы Гаршина, рассказы Чехова. Из зарубежного – это драмы и сонеты Шекспира, «Робинзон Крузо» Даниэля Дэфо, рассказы Эдгара По и Амброза Бирса, пьесы Брехта и Шоу, «Дневник» Жюля Ренара, «Мысли» Блеза Паскаля.
Попробую на повести Герцена «Доктор Крупов» объяснить, что такое «настольная книга». Это небольшое произведение в тридцать страниц поистине уникально. Оно талантливо написано, в нём показаны замечательные характеры, выражены замечательные оригинальные мысли. В нём, возможно, отражена концепция развития человечества. Его интересно читать и перечитывать, оно вызывает ответные мысли. По смысловой насыщенности эта маленькая повесть тянет на большой роман. В ней есть и драма, и юмор, но нет ни трагических, ни сатирических перехлёстов. Читать и перечитывать можно любые книги, но когда на столе месяцами лежит «Коллекционер», или «Дракула», или «Архипелаг ГУЛАГ», то мне рядом с хозяином этих книг становится не по себе.
Известный психолог и психиатр доктор А. Алексейчик в 2002 году составил список из 15-ти книг последних 15 лет. Это было время, когда в наш круг чтения вошли очень многие, ранее не доступные книги. Как выбирать, по какому принципу? По принципу душевного и духовного влияния. Перед списком доктор отметил: «Не осмелюсь, конечно, сказать, что это произведения вечные, бесценные… Но целебные… Объединяющие в целое наш внутренний мир, наш внешний мир, наше прошлое и будущее в настоящее…». Вот этот список:
Дмитрий Авдеев. В помощь страждущей душе.
Антоний Митрополит Сурожский. Человек перед Богом.
Бенигсен Георгий протоиерей. Не хлебом единым.
Георгий Адамович. Одиночество и свобода.
Роман Гуль. Я унёс Россию.
Георгий Иванов. Стихи и проза.
Иван Ильин. Я вглядываюсь в жизнь.
Геннадий Красников. Роковая зацепка за жизнь.
Михаил Меньшиков. Выше свободы.
Розеншток-Хюсси. Речь и действительность.
Федор Степун. Бывшее и несбывшееся.
Джейн Фицпатрик. Диалог с ребёнком.
Семён Франк. Русское мировоззрение.
Душа человека. Опыт введения в философскую психологию.
Россия забытая и неизвестная. Белое движение.
Меня этот список привлёк по той причине, что среди 15-ти книг, увидевших свет с 1987 по 2002 годы, А. Алексейчик отметил книгу нашего земляка Геннадия Красникова «Роковая зацепка за жизнь». Эта книга публицистики и литературно-философских очерков. Для меня она уже давно является настольной. Но ведь и другие книги из списка впечатляют и просят внимания к себе. Возможно, кому-то и пригодится этот список.
Известный современный писатель В. Пелевин пишет: «О чём вся великая русская классика? Об абсолютной невыносимости российской жизни в любом её аспекте. И всё. Ничего там больше нет. А мир хавает. И просит ещё». Это высказывание взяли на щит все российские либералы. Несколько раз оно попало в эпиграфы. А между тем хочется спросить: а о чём многие произведения Диккенса, Бальзака, Золя, о прекрасной европейской жизни? В русской великой классике и близко нет таких страшных по жестокости изображения жизни произведений, как романы «Жерминаль» или «Западня» Эмиля Золя. Вся великая мировая литература по основной сути своей трагична. Но в русской великой классике эта трагичность смягчена постоянным обращением к душе человека.
И всё-таки есть ли в нашей литературе книга, которая может достойно лежать на твоём столе? И её не нужно прятать от детских глаз. Более того, она будет интересна и взрослым, и детям. Сгодится она и для семейного чтения. Она будет отражать правду жизни со всеми её жестокостями и в то же время будет обращена к лучшей стороне человеческого сердца. В ней будут и ненависть, и любовь, и предательство, и верность. Она будет и рассказывать, и воспитывать, но так, что никто и не заметит её второй задачи. И что немаловажно, по художественным достоинствам она будет принадлежать к самой высокой классике.
И такая книга есть в русской литературе. Это – «Капитанская дочка» А.С. Пушкина. Книга для всех поколений, для всех времён. Уже во времена Пушкина она была исторической книгой, но, как и «Война и мир», вышла за рамки жанра. Эту книгу можно читать и в радости и в грусти, она интересна с любой главы, с любой страницы. В ней действуют (что большая редкость для русской литературы) истинно положительные герои (что тоже большая редкость), которые в трудный час проявляют настоящий героизм, не думая об этом, как и многие настоящие герои во все времена. Её основная мысль: «Береги честь смолоду!» – не устареет во все времена. Её движущая сила – любовь, которая сильнее смерти. Великая и такая обычная любовь на фоне великих и таких обычных в житейской простоте событий.
Эта книга очень давно легла на мой стол. Потом её отодвинули – и надолго – великие русские и зарубежные романы, философские книги, знаковые произведения эпохи (ну как тут без «Архипелага ГУЛАГ»), модные новинки типа того же Пелевина и многое другое. А потом моя книга вернулась снова и пока что по многим критериям соперников у неё нет. Но зато есть попутчики, к счастью, их не так много, как раньше, когда в погоне за мировой мудростью хотелось объять необъятное.

Анатолий Тепляшин – замечательный поэт из Новотроицка, член Союза писателей России, многолетний редактор альманаха «Вечерние огни» – стал в этом году лауреатом Всероссийской литературной Пушкинской премии «Капитанская дочка». От всей души поздравляем Анатолия Алексеевича и желаем ему неиссякаемых творческих сил