Сегодня ребята из Оренбургского сводного поискового отряда, руководителем которого является Александр, не прочтут этот номер – они уже в пути к Ржевскому выступу, месту страшнейших боёв. Но накануне поездки мы смогли пару часов побеседовать с Александром, чтобы узнать, каково это – искать, находить и вновь предавать земле.
– Я не раз пытался описать свои эмоции, но так и не получилось. Сначала этого очень ждёшь, поиск снится практически каждый день. Когда приезжаешь туда, до конца не понимаешь, где находишься, потому что эмоций внутри перебор. Осознание всего приходит на обратной дороге. Обычно все молчат, думают о своём.
А на месте раскопов – только работа.

«Понял, что вот она, история, в моих руках»
Говорят, в поиск не попадают случайно. А если и кажется так, стоит прокрутить события назад, и всё ляжет на свои места. Пять лет назад Александр со своей семьёй поехал отдыхать на море. На неделю решили остановиться в Петербурге, поискать могилу прадеда, погибшего во время Великой Отечественной войны где-то в Ленинградской области.
Исколесив её вдоль и поперёк в надежде найти упомянутую местом захоронения деревню, столкнулись с ребятами, которые рассказали о том, что она была сожжена ещё во время войны, и вручили на память некоторые военные артефакты (сейчас Александр понимает, что те ребята были так называемыми чёрными копателями).
Возвращаясь из отпуска домой, Соколовы заехали к друзьям в Волгоград. Подаренные ранее предметы привели к разговору о некой женщине, которая работает на кладбище военных солдат, и у неё есть груда такого «железа». Было решено непременно с ней познакомиться. Женщиной с кладбища оказалась известная, наверное, всем поисковикам России и не только Галина Орешкина, многолетний руководитель поисковой организации Волгограда «Надежда». Экскурсия по кладбищу советских солдат, немецких солдат, горы «железа», найденные поисковиками на местах боёв, произвели настолько сильное впечатление, что затмили воспоминания об отдыхе.
– Мы вернулись в Оренбург просто ошарашенные от того, что бывают такие люди, – вспоминает Александр.

– И как дальше развивались события?
– На следующий год мы с отцом решили ехать в Волгоград снова навестить эту женщину. Взяли лопату, какой-то смешной металлоискатель, самый бюджетный, которым только пробки от пива на пляже искать. Сейчас я понимаю, как комично мы выглядели. Галина Анатольевна над нами посмеялась и отправила пробовать копать с опытными ребятами.
– Ты тогда понял, что поиск тебя больше не отпустит?
– Нет, это было не в первый раз. Тогда мы просто выехали в поле, нашли гильзы. Чувства были непонятные. Когда в следующий раз целенаправленно поехали на раскопки, я увидел первый фрагмент человеческих останков и понял, что вот она, история, в моих руках, не в фильмах и не в книгах. Это был Волгоград, Городищенский район. Тогда почувствовал, что это точно не последние мои находки.
Потом мы заразили этим нашего товарища. Потом ещё одного. Так раз за разом менялись люди, и постепенно сложился постоянный состав, который существует и сейчас.
Я всё больше вникал в историю поисковых отрядов. Узнал о необходимости государственной регистрации, о согласовании множества документов, о работе с силовыми структурами, Минюстом и так далее. Шаг за шагом изучил законодательство, и появился наш официальный отряд.

– Помнишь своего самого первого найденного бойца? Как это было?
– Конечно, такое забыть невозможно. Это было под Ленинградом, в районе станции Апраксино. Мы долго-долго ходили по лесу, представляли, как это будет и где лежит наш солдат.
И вот товарищ кричит: «Вроде нашёл!». Это был наш боец, раздробленный осколками, к сожалению, безымянный. С ним были только кружка, ремень, сапоги и расплющенная каска.

– Кто ещё особенно запомнился?
– Каждый по-своему уникален, помнишь каждого найденного солдата. На память сразу приходит именной солдат Кузьма Рябко, которого мы нашли в мае 2015 года. Журналисты оперативно выложили информацию в Интернет, и практически через считанные часы её увидел в Уфе родной внук бойца! И сразу позвонил. Это было поразительно.
В октябре прошлого года мы нашли Ротанова И.В., инициалы были высечены на расчёске. История получше квеста. Откликнулись жители Мордовии и Южно-Сахалинска. У тех и тех был в роду И.В. Ротанов. Сейчас останки находятся на генетической экспертизе. Но есть вероятность, что это родственник откликнувшихся из Южно-Сахалинска. Обе стороны прислали фотографии, боец из Мордовии лысый, а второй – с пышной причёской. И дочь помнит привычку отца постоянно зачесывать волосы назад.
И в последнем письме он сообщал, что находится под Сталинградом и ждёт наступления немцев в окопе с товарищем. А Ротанова нашли в одном окопе с бойцом Овчаренко. Возможно, о нём он и писал.

– Как определяют немецких солдат и какова дальнейшая их судьба?
– По пуговицам, патронам, одежде. Немецких бойцов также передают принимающей стороне для захоронения на немецком кладбище.
Бывает, что в одном окопе среди останков находятся и советские, и немецкие предметы. В таких случаях ничего невозможно сделать, никак не определишь, какой из них «наш». Собираем безымянных солдат и хороним на русском кладбище.

«Когда вырубали окопы, от земли летели искры»
Поиск – это не просто дань памяти погибшим, прогулки по местам сражений, вечерние посиделки у костра и слезливые песни под гитару. Поиск – это тяжёлая напряжённая работа, зачастую опасная.
– В каком месте сложнее всего было искать?
– Сложно работать в Волгоградской области. В литературе много можно найти про «верховых» солдат (те, что лежат близко к поверхности земли) в Новгороде, Ленинграде, Карелии, которые видны сквозь листву и траву. В Волгограде ситуация в корне отличается.
В мемуарах наши бойцы писали, что, вырубая окопы, от земли летели искры. Это не вымысел, не преувеличение. Искры действительно летят. Нужно умудриться поймать временной сезон где-то с последних чисел марта буквально по 9 мая. После этого земля моментально высыхает и становится просто дубовой.
Когда мы приезжали туда в августе, до дождей, переломали лопаты и набили синяков. Бывало, металлоискатель обнаруживал что-то большое, тяжёлое, металлическое, возможно, бойца, и не одного, с касками и гранатами. Но докопаться просто не получалось, ломали инструменты и руки, при этом углубившись не более чем на 30 сантиметров.
В Ленинграде и Смоленске по-другому. Там земля мягкая, где песок, где жидкая глина. Не скажу, что поиск простой, везде свои особенности. В том же Ленинграде страшная сырость, комары и мошкара. Там нужно быть здоровым физически.

– И смелым? Ведь на местах боёв осталось много боеприпасов?
– Да, взрывоопасные предметы представляют серьёзную угрозу. Неразорвавшиеся гранаты, мины, бронебойные снаряды. С виду они могут быть абсолютно ржавыми, а внутри всё блестит и при малейшем ударе может сдетонировать. Поэтому необходимо соблюдать меры. Каждый поисковик должен знать правила безопасности поведения при обнаружении таких предметов. А вообще при взрывоопасных отмечаются координаты, вызывается МЧС, место огораживается, люди отводятся, предмет обезвреживается. Но могу сказать, что МЧС не всегда приезжает. Вот в Ленинградской области ответственно подходят, приезжает сапёрная группа и обезвреживает снаряд. В других регионах по-разному.

«Попробуй разобрать, где чья рука, нога»
– Саша, расскажи о тонкостях эксгумации? Что происходит после того, как обнаружили первый фрагмент скелета?
– Здесь очень много споров и мнений про то, как правильно откапывать, что необходимо в обязательном порядке делать археологическую раскладку и так далее. Но на деле всё не так просто.
Например, погибших солдат сбрасывали в воронку, и их там лежит десяток человек. Попробуй разобрать, где чья рука, нога. А если это ещё и в жиже всё. Одни её вычерпывают, другие в это время вытаскивают кости. Какая тут работа с археологическим методом, используя кисточку и пинцет?
Или в Волгограде: бойцы лежат на глубине до двух метров в задубелой земле. Если делать археологическую раскладку, можно не один день на это потратить.
Конечно, по возможности обязательно, после того как боец аккуратно откопан, надо запечатлеть его, так как ты последний, кто видит его в том положении, в котором он замер.
Ну а дальше кости выкладываются на мешок. Хотя сейчас ребята из Казани придумали хороший способ – баннер с изображением скелета. Выкладывая на него косточки, собираешь пазл, если можно так выразиться. В этот раз мы тоже напечатали себе такие. Будем осваивать.
Все протоколируется: что найдено при бойце, по каким признакам опознан, наш он или немец, и так далее. После складывается всё в мешок и относится в так называемую времянку – отведённое место в лагере, где складываются мешки с останками. По завершении экспедиции они передаются принимающей стороне для дальнейшего захоронения. Если солдат именной, то у него будет индивидуальный маленький гроб, если безымянные, то по 5-10 человек в один.

– Когда происходит захоронение?
– В разных регионах по-разному. Где-то
9 мая, где-то 22 июня, где-то независимо от дат, просто по завершении «Вахты памяти». В Волгограде, например, традиционно 23 августа – дата для них очень памятная, трагическая, в этот день был совершён самый массовый разрушающий авианалёт.

Поисковый быт
Первым делом выбранное под лагерь место прослушивается на наличие взрывоопасных предметов. Особенно это касается бывших кострищ. Были случаи, когда кто-то бросал боеприпасы в костёр, но они не сдетонировали. Другие поисковики развели на этом месте огонь, и вахта закончилась не начавшись.
Затем устанавливается общее кухонное оборудование, только после этого свои палатки. Здесь каждый выбирает сам: жить одному или в общей на несколько человек.
– Мы купили большую «МЧСовскую» палатку 5х5 метров. Будем жить вместе. Кроме храпунов, их мы отселяем подальше. Девушки будут ночевать в более комфортабельных условиях – в транспорте.
– Самое любимое блюдо поисковика?
– Все не любят перловку, когда находятся в городе. Но, перелопатив массу земли за день, она становится чем-то уникальным, тем, что ты никогда не ел. Она становится такой вкусной и питательной!
Преобладают, конечно же, консервы: тушёнка мясная, мясо-овощная, каши. Обязательно суп делаем. В первые поездки у нас, правда, было только два блюда – макароны с тушёнкой и тушёнка с макаронами.
Завтрак у нас практически как ужин. Никаких молочных кашек и омлета, кушать надо так, чтобы надолго хватило. На обед не возвращаемся, берём с собой сухпаёк.

– Какой режим дня?
– Я не приветствую любителей подольше поспать. Ехать за столько километров и тратить впустую время, я считаю глупо. В этот раз мы решили, что у нас будет определённый час подъёма. Будут дежурные. Всё строго.
Сам встаю в четыре утра, в шесть, восемь. И быстрее в поле, пока совсем не стемнеет. И то иногда с фонариками на лбу продолжаем работу.

«Стараюсь от лагеря далеко не уходить»
– Много существует рассказов от поисковиков про хрономиражи, звуки, голоса. Что-нибудь происходило с тобой необычное?
– Я человек неверующий, не отношу себя ни к какой религии, не верю в паранормальные явления. Ребята, да, часто рассказывают, что видят тени, слышат, как кто-то заходит в палатку. Один раз на меня пытались бочку катить, что в палатку заходил ночью. Я, естественно, спал в своей палатке. Лунатизмом не страдаю. Рассказали, что зашла фигура, позвали меня по имени, она ушла.
Могу рассказать один необъяснимый случай со мной в Ленинградской области. Я шёл ночью от друзей из соседнего лагеря, сразу говорю, не употребляю спиртное вообще, шёл с фонариком, один, по лесу в тишине, и услышал сзади шаги. Первая мысль – что-то забыл, и ребята меня догоняют.
Повернулся, в шутку крикнул: «Стой! Кто идёт?». Тишина. Иду дальше – снова топот. По звуку – как расхлябанные кирзовые сапоги. И звук ног не одного человека. И всё ближе, ближе. До лагеря я дошёл просто в диком ужасе. И поймал себя на мысли, что от себя такого не ожидал. Сейчас, когда стемнеет, стараюсь от лагеря далеко не уходить.

– Скажи, зачем тебе всё это нужно? Как изменил тебя поиск?
– Сложно ответить на этот вопрос. Просто надо, и всё. Как изменил? Сильно. Я бы вообще не хотел, чтобы кто-то знал, каким я был до.

Пока наши поисковики готовились к экспедиции, на Украине подняли бойца, нашего земляка, уроженца Грачёвского района, села Петрохерсонецк, где его ждут внучка и правнучка. Совсем скоро останки привезут в Санкт-Петербург, а потом он отправится домой.

Справка
Оренбургская областная общественная организация «Оренбургский сводный поисковый отряд» («ОСПО») создана в 2013 году. Помимо поисково-полевых работ, организация разрабатывает и реализует множество социальных проектов и акций на территории нескольких субъектов РФ, такие как «круглые столы» на актуальные темы, создание музеев на базе школ и других учебных заведений и многое другое. В настоящее время «ОСПО» насчитывает 18 человек.