Лауреат Всероссийской литературной Пушкинской премии «Капитанская дочка» в первой и второй номинации, лауреат сайта «Российский писатель» в номинациях «Позиция» (2016), «Новое имя» (2017) «Лидер» (2018), «Поэзия» (2019, 2020), награждён почётной грамотой Союза писателей России, медалью Союза писателей России имени М.А. Шолохова.
Автор книг стихотворений «Дети полынного века», «Любовь и мамонты», «Плюсквамперфект».
Член литературного литобъединения имени В.И. Даля. Член Союза писателей России (2014).
Председатель Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России с 2018 г. Издатель. Руководитель издательства «Ямб». Главный редактор журнала «Оренбургская заря».

Чёрная речка

Чтобы больше не слышать зазорные речи,
Пушкин вышел на станции «Чёрная речка».
Он расстрелян из пушек словесной картечью,
Потому не прибавится и полсловечка

К ПСС благородного синего цвета.
В том десятый войдёт переписка в фейсбуке.
Секунданты, не стоило верить приметам,
Коли вышла дуэль в день российской науки.

Он стоял на ветру, утомившись от бега.
На снегу умирал он от чёрного слова,
И от этого липкого рыжего снега
Петербург не очистить лопатой Беглова.

«Я воздвиг себе памятник крепче гранита» –
Так промолвил Гораций, напившись из Леты.
Под пятой императора серые плиты
Навсегда разукрашены кровью поэта.

Предчувствие

Герои Трои снова средь живых,
Им нет числа, покой им только снится.
Не дремлют на постах сторожевых,
Седлают боевые колесницы.

Хоть отбавляй былого куража,
Заране оцинкованы доспехи.
Да, скоро будет дивный урожай,
Предвестник титанической потехи.

Стратегам нужен список крейсеров
И местности особые приметы,
Поэтому особенно суров
Гекзаметр шифровщика-поэта.

Как здорово, что все мы собрались,
Готовые для яростной атаки.
Любимая, не приходи на пирс,
Когда мы будем отплывать с Итаки.

Пророчество Исаии

Этот город пыльный и лукавый
Разорён варягами дотла.
Тщетно грезить о минувшей славе,
Протирать тряпицей купола.

Золото давно уже в карманах.
Липовые липы не цветут.
Город, полный злобы и обмана,
Ты оставил прежнюю мечту!

Раздаются льстиво обещанья,
Источают манну небеса.
Коли здесь живут одни мещане,
Им сойдёт пивас и колбаса.

Неотлучно был Спаситель с нами,
Ныне от Него мы далеки.
Вместо всесожжений горожане
На мангалах жарят шашлыки.

Душно в этом городе проклятом,
Ни души не сыщешь – днём с огнём.
Мой Господь, мы оба виноваты
В этом развращении племён.

Что должно случиться, чтобы садом
Обернулся этот пыльный тлен?
Голод, эпидемия, блокада,
Смерть пророков или новый плен?

Крепостные усадьбы

Крепостные художники копии статуй античных
С крепкогрудых и широкобёдрых крестьянок ваяли.
И крестьянок, и статуи оптом потом продавали,
Что записано в купчих бумагах многостраничных.

Першпективы усадеб российских отнюдь не версальны.
Крепостные садовники стригли кусты по линейке,
А смеющийся барин в халате и в тюбетейке
Комментировал замысел скульптора шуточкой сальной.

Рассуждавшие о конституции, рыцарстве, воле,
Вольнодумцы, читавшие на ночь творенья Вольтера,
Сладострастники, пьяницы, моты, скоты, изуверы,
Отрыгнувшие ужин, чтоб вновь продолжалось застолье,

Превзошли и Париж, и предместья своей позолотой.
И в Европе не сыщешь такого шикарного места.
Пой же арию, девка, под звук рогового оркестра,
Завтра будет на крупного зверя большая охота.

Опьяневшие гости икают и громко смеются
Над акцентом, с которым последняя ария спета.
Но уже покатился с подмостков обрубок Капета,
Предвещая кровавый и яростный век революций.

Пустота

На вершинах Тейде, Фудзиямы
Я смотрел, глаза прикрыв рукой,
В пустоту, которая зияла,
Обещая ласковый покой.

Видел я её на дне могилы
И в глазах неумного врага,
И в бутылке дорогой текилы,
И в брошюре о чужих богах.

Хоть и говорит поэт Геннадий
Красников: «Над пропастью – не ржи»,
Но когда душа уже во аде,
То она трепещет и дрожит.

В этот миг ей вовсе не до смеха,
Что же делать? Покорись? Молчи?
Чтобы пустоту заполнить эхом,
Всё равно рассмейтесь, смехачи!

* * *

В космосе, среди безмолвной пыли,
Где зловещий ледяной простор,
Души тех, которых мы любили,
Тех, которых любим до сих пор.

Как вы там? На это нет ответа.
Чувство неизбывное вины.
Но молчат холодные планеты
И безбожно лгут пустые сны.

Вопрошанья остаются втуне,
Так печален иногда закат.
Плачут воском свечи на кануне,
Плачут звёзды – будет звездопад.

Верю я, что неприступным светом
Вы окружены и спасены,
И любовью неземной согреты
В царствии немеркнущей весны.

* * *

Пир во время чумы.
Мир вечен, не вечны мы,
Надо мечтать о любви,
Это тот же коронави–
рус, поэтому всё всерьёз.
Надень корону из роз,
Надень маску en face,
Танцуешь последний раз–
венчанный идеал,
Горит зелёным бокал с
Абсентом, играет вальс.
Танцуешь последний раз.

Небесный трамвай

Вдоль обнажённого леса
Присыпана снегом трава.
Поскрипывает на рельсах
Мой небесный трамвай.

Поскрипывает, но всё же
Везёт к единственной той,
Которая всех дороже
Своей улыбкой простой,

Которая так красива,
Которая так далека.
Вагоновожатый, пива!
Вперёд сквозь облака!

Йольский кот

Зачем ты украдкой глядишь в слюдяное окошко,
Когда я неслышно бегу по заснеженным крышам?
В ночи зазывала домой загулявшую кошку,
А зовом накликала злого посланника свыше.

Тебе не помогут твои свитера из акрила.
Я знать не хочу этот древний и глупый обычай.
Я – чёрная маска бурана неистовой силы,
Рождественский кот, помышляющий о добыче.

Ты хочешь увидеть далёкие дивные страны,
Ты жаждешь узнать не раскрытые прежде секреты?
Идём, не стесняйся своих потаённых желаний,
Всё это получишь от ночи ещё до рассвета.

Баядерка

Мне говорили, будто ты была
Танцовщицей роскошного Леванта,
Что у тебя волшебные крыла,
Что у тебя волшебные пуанты.
Твоей улыбки невесомый свет
Дарил надежду, исцелял от горя.
Прошли века, и твой воздушный след
Искал Гюго на паперти собора.
Твоё смущенье рисовал Дега,
Тебя любил последний император,
Но стали мы служить иным богам
И в суете не поняли утраты.
И вот теперь среди кромешной мглы,
Без крыльев, без оркестра и без хора,
Танцуй одна на кончике иглы,
Великая богиня Терпсихора.

Революционеры

Долину между Тигром и Евфратом
Так сложно разглядеть в окрестной мгле.
В лучах незаходящего заката
Был коммунизм построен на земле.

Адам номенклатуру разработал
Всех птиц небесных, живности и трав.
Он был предупреждён с большой заботой –
Плод просвещенья горек и лукав.

Праматерь Ева будто Клара Цеткин
В слепой борьбе за равные права
Сняла незрелый плод с запретной ветки,
И прокляты и звери, и трава.

Когда Адама выгнали из рая,
Он кожанку рабочую надел,
И, громко «Марсельезу» распевая,
Вдруг понял, что остался не у дел.

С тех пор поются жалостные песни
Про дивный сад, про город золотой.
Увы, во всей вселенной поднебесной
Доселе длится первобытный строй.