В Оренбурге по традиции ещё одним местом встречи стал Дом Памяти. Здесь в атмосфере торжественного безмолвия на мраморных досках запечатлены имена воинов-интернационалистов, погибших в Афганистане, а также оренбуржцев, отдавших свои жизни во время службы на Кавказе. В этот день в Доме Памяти собрались родственники, друзья погибших солдат и офицеров, чтобы отдать дань уважения, помянуть добрым словом, выполнить свой человеческий и гражданский долг перед теми, кто погиб, защищая мирное небо над нашей страной. Специально к этому дню в Доме Памяти была открыта выставка, посвящённая афганским и чеченским событиям. В начале мероприятия матери погибших воинов возложили венки к портретам своих сыновей. А затем представители Русской православной церкви и мусульманского духовенства совершили краткие богослужения.
– Моему сыну 5 ноября исполнилось 19 лет, а 29 января его убили во второй чеченской войне, – рассказывает мать погибшего солдата Гульфариха Рахматуллова. – Трудно, конечно, пережить такое событие – это бесконечная боль от потери сына. Эти чувства всегда присутствуют в моей жизни. Сейчас, слава богу, у меня подрастают четыре внучки и один внук, ставшие утешением в моей судьбе. Жизнь бежит своим ходом, и боль со временем притупляется. Но именно в такие памятные дни вновь возвращаются ко мне те переживания, которые были тогда, когда получила печальное известие о гибели сына. Очень хотелось бы, чтобы такие события и подобные потери в жизни нашей страны больше не повторялись.
Для Веры Никитичны Миколишиной 15 февраля – день памяти сына, погибшего на Северном Кавказе, в Чечне. К памятнику воинам-интернационалистам и в Дом Памяти она приходит каждый год.
– Пусть Афганистан лично меня не коснулся, но меня коснулась Чечня. Там погиб мой старший сын Юрий. Второй сын, Олег, тоже четыре раза был в Чечне, но, слава богу, вернулся живым. Когда погиб Юра, ему было
28 лет. В Чечню он попал по контрактной службе. Решился туда поехать сам: очень жаль ему было молодых мальчишек, которые даже автомат не умели держать в руках и умирали там десятками каждый день. Когда Юра принял решение поехать в Чечню, мы всей семьей умоляли его остаться. Даже маленькая дочка просила, которой тогда было всего четыре годика. Но он всё же ушёл. Получилось, что навсегда. В декабре Юру отправили в Чечню из Тоцкого, а 20 января его уже не стало. При штурме Грозного он был командиром взвода. По узким улочкам Грозного наши БТРы не проходили, поэтому ребята шли по ним строем, пешком. Юра как командир шёл впереди. Ранили, упал. Без сознания сына отправили в госпиталь. Умер он там, так и не приходя в себя.
Вера Никитична рассказывает о том, во что трудно поверить: «Четырёхлетняя дочка Наташа вдруг спросила у нас: «Куда папу привезли?». Мы удивились, а она: «Папу убили!». А сама Вера Никитична явственно слышала голос Юры на другой день: «Мама!» – и увидела его во сне с отросшей бородой, которую он никогда не отпускал. Что-то мистическое, невероятное было!
А через полтора месяца, 8 марта, ей позвонили домой из военкомата, чтобы встречали гроб с телом сына. Привезли и точь-в-точь с бородой, как увидела в полусне. Большая задержка была после гибели из-за того, что уточняли ДНК, чтобы исключить ошибку. С тех пор 8 марта для матери, Веры Никитичны Миколишиной, является самым горестным днём в оставшейся жизни.