Опустела наша деревня...
В 1945 году я пошла в первый класс, а сегодня, в 2020-м, встретила юбилей Победы в Великой Отечественной войне.
В Музее истории в Москве представлены материалы о начале войны, её ведении и окончании, а историки разных стран всё уточняют, кто виновен в развязывании той страшной войны. Их уже нет в живых ни с той, ни с другой стороны. Моё поколение, дети войны, не знают другой правды, кроме одной: тогда погибли миллионы!
Война началась неожиданно. Мужчины ушли на фронт. В деревне нашей остались женщины, дети да два деда – бригадир-овощевод и продавец в сельской лавке. По специальному приказу Соль-Илецкого райвоенкомата в совхозе по брони были оставлены главный инженер Крючков и три механизатора: Ревин, Литвишко и мой отец. У каждого была причина. У моего отца – тяжёлая язва желудка, от которой он умер, я, трёхлетняя, и два сына-призывника.
В 80-х годах моей маме было уже много лет. Я спохватилась: а что знаю о начале войны? В селе я прожила до 12 лет. Вечерами, уже в Оренбурге, мы вспоминали, кто ушёл на фронт первым, кто не вернулся. Со слов мамы, погибли наши односельчане: Михаил Исаев, наш сосед Алексей Клевцов (осталось трое детей), Дмитрий Кучугуров, Алексей Зиненко, Михаил Кольцын, Михаил Мудряков, Михаил Саранчуков, Иван Шарлаев, отец и сын Огнёвы, два брата – Павел и Иван Жаровы, Николай Ефимов, начальник конюшни (фамилию не вспомнили) тоже погиб. Иосиф Артамонов погиб у ворот Берлина, осталось трое детей...
Я уверена, что все мои односельчане встретили смерть в атаке.
На фронт уезжали машинами, а домой, кто остался в живых, возвращались по одному.
Почти в один год ушли на фронт и мои братья. Первым – Василий, ему только исполнилось 18 лет, и повестку ему вручили в поле, прямо на тракторе. Провожали призванных летом от клуба. Брат нёс меня на плечах, мне было так хорошо! Слово «фронт» я ещё не знала. Брат Фёдор с 14 лет, после седьмого класса, трудился токарем. Не доставал ещё до станка, работал на подставке. Призвали и его.

Письма с фронта
Братья спрашивали о здоровье отца, не обострилась ли у него язва, уродился ли хлеб. Заветные письма-треугольнички ждали в каждой семье, но почтальона Клаву встречали с тревогой, боялись получать письма от тех, кого уже не было в живых. Задерживались письма в пути...
Брат Василий с боями продвигался на Запад. Как-то часть отошла на передышку, фронтовой фотограф успел кого-то запечатлеть: «Пусть пошлют домой, матерей своих успокоят, жив, мол, и здоров!». Получили и мы фотографию, да ещё в цвете! Фотограф раскрашивал их цветными карандашами.
Собрались соседи в конце дня у барака, письма от своих читали. Спрашивают маму: «Марусь, а что у твоего Василия на груди две полоски в квадратике – жёлтенькая и красная? Награда, может, какая?». Сосед, вернувшийся с фронта без ноги, пояснил: «Не награда это, Мария, а отметина о двух ранениях твоего Василия. Одно тяжёлое, а другое, видно, полегче». Связистом брат прошёл войну, обеспечивая фронтовую связь. Дважды был ранен, спасая катушку связи, – ожог лица и большая потеря зрения...

Здесь родилась
Центральная усадьба нашего совхоза в Соль-Илецком районе возвышалась на пригорке. Здесь выращивали лошадей ценных пород, которых отправляли на фронт и в другие районы страны. Это был конезавод №25. За селом – бесконечные степи и накатанные до блеска машинами и телегами дороги в хлебные поля, где работали механизаторы и их помощники-подростки. Зимой они трудились в холодных мастерских с окнами почти на земле, а летом – в поле. Нам, детворе, всюду был доступ, мы были причастны к труду своих родителей. В пору сева и уборки урожая возили им передачки на попутных телегах, столовых и душевых в поле не было. Нам разрешали покататься на большом, тяжёлом комбайне «Сталинец», на котором, по существу, и кабины-то не было. Дождь ли льёт, солнце ли палит, пыль столбом – всё на голову механизатору.
Я почти не помню лицо своего отца отмытым. Постоянно в промасленном комбинезоне, с воспалёнными от ветра и пыли глазами, а руки всегда пахли мазутом.
Природа наша не была богата, но здесь всё радовало душу. С двух сторон село огибала речка Бердянка, приток Урала, которая, опускаясь вниз, пополняла его воды. Весной мы ходили в поля за подснежниками. В овражках журчала холодная вода, а когда подсыхали проталинки и вырастала травка, мы гоняли туда гусей, брали с собой палки и мячи, сваленные из шерсти коров, и играли в лапту.

А тюльпаны цвели
Шла война, а тюльпаны цвели. На краю села стояли старая церковь и наша маленькая школа – семилетка с деревянными ступеньками в старом доме. Церковь была уже недействующей, в ней хранили зерно. И прямо за школой – сельское кладбище. В мае степь покрывалась полевыми тюльпанами. На переменах мы выбегали в поле, играли. А тюльпаны были таких удивительных расцветок! Или – просто белые.
Садовые тюльпаны тоже красивые. Их сажают, поливают, но все они какие-то одинаковые.
А полевые – сами по себе... Стояли тюльпаны на каждой парте и на учительском столе.
Лица первой учительницы Нины Сергеевны почти не помню. Она подолгу стояла у парт, наклоняясь над каждым из нас, да у доски. И как могла учить?! Ведь не было ни ручек, ни тетрадей, и она выводила каждой ручонкой буквы 86-м пером, с нажимом и красиво.
Война обошла Урал, но и здесь всем были понятны слова: «Всё для фронта, всё для Победы!».
Мы очень боялись потерять хлебные карточки, ожидая хлеб у стены магазина, укутавшись в старые телогрейки. Бегали за телегой сельского конюха, казаха Жаландыка, который возил жмых для лошадей по деревне. Подбрасывал и нам.
И жидкое чёрное мыло в бочках помню, его тоже продавали по норме. Кусочек розового мыла, полученный мамой за хорошую работу, был завёрнут в полотенце, и умывались мы им только в праздники.

Работая, играли
Много это или мало – семь – десять лет? Или – 12? Отцы на фронте, матери на работе. Те, что постарше, учились, и многое в доме держалось на детворе. Весь день был занят, а играли между делом.
С утра уходили за речку, три километра, и столько же обратно – за травой корове.
Это было самое ответственное задание, дети понимали, что голодная корова молока не даст. Бродили по оврагам, рвали травку-вьюнок, увязывали её в вязанки и вереницей шли домой.
Вязанка тяжёлая, спадает со спины, идёшь и подпрыгиваешь, иногда и через голову переваливалась. Впереди предстояло перейти речку вброд. Течение сносило вниз, вязанка тяжелела от воды. Боролись с водой и шли дальше. Последние 500 метров к селу нужно было пройти от реки на пригорок.
Встретив коров из стада, мы бежали на свои небольшие огороды у речки, поливали грядки вёдрами из реки, бегая по ступенькам. А слева была тихая заводь с высокими берегами... Здесь было глубоко. Окончив работу в огороде, бросались в воду и учились плавать.
Вспомнили мы с мамой и наших женщин-тружениц, которые работали на овощных полях, в конюшне, солому копнили, складывая в стога и омёты. Веяли зерно на току, перелопачивали его и укрывали тяжёлым брезентом. Помогали и мы.
Не забыть запаха свежего сена – зелёного житняка, который привозили во двор и складывали на крыши сараев. Бывало, оно сползало вниз и лилось как прохладная вода.
С весны и до осени мы видели и знали, как рождается хлеб...
Думаю, как же матери организовывали нашу детскую жизнь, если мы понимали, что помощь наша им была нужна!
И для этого сегодня вовсе необязательно создавать трудные условия, просто находить время и возможность воспитывать нужное в детях, прежде всего – отношение к труду.

Взрослели рано
Сегодня вдруг пришло осознание: а ведь в деревне у нас не было располневших детей. Учились, во всём помогали взрослым, много двигались.
...Дождь прошёл. Идём по селу. «Сенька, не лезь в лужи-то, на гвоздь налетишь, ботинки старые порвёшь, а чинить-то некому». Это Лёнька Клевцов учит. Ему уже десять. Отец погиб.
Привозили нам из Соль-Илецка фильмы: о подвигах героев «Молодой гвардии», лётчика Николая Гастелло и Александра Матросова. Смотрели и плакали. А матери говорили нам, что лучшее у нас ещё впереди, только скорее бы кончилась война, да в каждом доме были бы хлеб, мыло и тетрадки...
В 1945 году я пошла в первый класс. Зима была холодной, и не забыть первую новогоднюю ёлку в школе! Даже печку натопили! Украшали ёлку, как могли, при керосиновой лампе. Веселились все вместе – малыши и семиклас-
сники, «сверкая» дырками на больших валенках – подшить не сумели, не все отцы вернулись с фронта, а те, что вернулись, стали опорой для всех.
Детство наше сравнивать не с чем. Трудно было всем, но оно у нас было и осталось в детской памяти навсегда!

Валентина Торопова, ветеран спорта Оренбурга

Фото: 1. Спортивный праздник, посвящённый Дню Победы, г. Чкалов (Оренбург). 1945г. 2. Валентина с отцом, 1945 г., 1-й класс.