Из-за весенней распутицы в первых поездках в сад обычно приходилось пользоваться электричкой. Город в это время уже освободился от снега, вне его пределов всё по-иному: овраги набиты влажной ледяной массой, в перелесках – сугробы. Деревья вдоль железной дороги стояли плотной озябшей толпой, бетонные опоры контактной сети возвышались над ними как головы 

баскетболистов над коренастыми пассажирами, застывшими в ожидании поезда. Съездить давно уже не терпелось. Нужно было снять зимние укрытия с роз, вейгелы, гортензии, некоторых многолетников, чеснока, молодой, поздно пересаженной прошлой осенью клубники, распустить стянутые шпагатом кроны туй, поднять пригнутые на зиму веточки форзиции. На садовой улице местами, особенно между высокими заборами, ноги проваливались в сугробы выше колена. Пока доберёшься до сада, все грехи свои вспомнишь.
За калиткой меня обязательно встречают птицы. Вот и в этом году, едва я ступил на участок, из вороха обрезанных осенью веток выскочили и взлетели на иву две невеликие, размером с воробья, пичуги. Присмотревшись, на одной из них я различил яркое красное пятнышко. Это коноплянки. Обычно они самые первые мои гости. Но «гости» – это только в человеческом представлении. Коноплянки в наших краях зимуют, кочуя неподалёку, и в сад прилетают гораздо раньше меня, ещё по снегу, разбирают самые укромные, самые удобные для гнездования места. Именно поэтому сами они считают себя полноправными владельцами местных угодий, а меня терпят как неизбежную, но неопасную напасть.
По влажной, не просохшей до конца дорожке я пробрался к расположенному в глубине сада домику. Перед домом компактно растут четыре туи. Они сплелись ветвями и превратились в единый очень густой и разновысокий куст. Впереди – две крупные, в человеческий рост, шаровидные, сзади – две четырёхметровые колонны. Из туй выскочил и уселся на трос, поддерживающий электрический кабель, протянутый к домику, ещё один красногрудый красавец. И тут же начал меня всяко порицать за нежданное вторжение. Коноплянки могут прожить до девяти лет, если ничего не случится. Похоже, меня встречал действительно старожил, – не стеснялся, резал всю правду в глаза. За годы проживания пернатых в саду я привык выслушивать подобные реприманды. Но и выговоры исполняются артистично, звучат музыкально – разве можно на это обижаться? Среди настоящих певцов вздорных крикунов нет, их искусство не позволяет опускаться до уровня кухонных перебранок.
Есть такая особенность у коноплянок: чем ярче и крупнее красные пятна на груди у самца, тем старше и авторитетнее их носитель. Тот, у калитки, определённо молодой – новичок. Робок ещё. Грудь у него скорее розоватая, а вот узурпатор околотуйной территории носил просто пылающую грудь. В птичьем мире так: самые беспросветные заросли достаются исключительно по заслугам – старейшим. Я не стал препираться с грубияном: мне было важно, чтобы птицы не рассердились и не улетели.
На моём участке частенько квартируют сразу несколько семейных коноплянковых пар. Однажды удалось сфотографировать момент общения двух таких квартирантов. На снимке хорошо видно, кто есть кто и что происходит. Молоденький слишком близко подкатился к туям – очень уж ему нравились густые вечнозелёные хвойники. Старший самец тут же подлетел к молодому, начал объяснять коллеге, что непрошенный гость не прав во всех жизненных случаях. И, как и полагается бывалому педагогу, проводя профилактическую воспитательную работу, выглядел спокойно, уверенно. Точно старший офицер на плацу.
Молодой вынужден был терпеть менторский тон бывалого товарища. Ему явно было не по себе от этой проповеди. Когда птички ощущают дискомфорт, чуют опасность, у них на голове приподнимаются перья. По тому, как у младшего по званию взъерошился чубчик, было очевидно, что мысли его не самые жизнерадостные. Что тут скажешь? Иерархия непоколебима. В молодости многим из нас подобный старый хрыч настроение портил.
Самое популярное птичье место в саду – электрический провод, протянутый через весь участок от уличного столба к домику. Это и подиум, где они всегда любили покрасоваться, и сценическая площадка, откуда певчие и чирикающие демонстрировали свои вокальные дивертисменты, и место любовных свиданий и соблазнений, и сторожевая вышка. Провод натянут невысоко, рядом с основной дорожкой, и фотографировать пернатых на нём очень удобно. Ещё одна арена, где частенько фотообъектив отлавливал пернатых актёров и случайных залётных гастролёров, – шпалера для разнообразных лиан. (Есть у меня такая прихоть – выращивать вьющиеся сорта жимолости, клематисы.) Верхняя перекладина шпалеры сделана из тонкой стальной трубки, и птицам она весьма по вкусу.
Под кустами кое-где ещё лежал снег, и летний сезон стартовал с приборки в доме. Я возился на веранде и подглядывал за коноплянками. Самчик на проводе успокоился и запел настоящую лирическую песню. Песня коноплянки, нежная и чистая, входит в топ-список у любителей этого старинного жанра. Вторым голосом вступил обосновавшийся у входа в сад, послышались ещё голоса. Душа моя ликовала: коноплянки любят петь хором, а я люблю хоровое пение.
Самочка сновала по земле, по голым ещё кустарникам и периодически с травинками в клюве ныряла в туи. Строительство гнезда у коноплянок – на даме, гнездо она складывает очень аккуратное и очень уютное. За время нашего сожительства я обнаружил уже больше десятка отслуживших коноплянковых «хаток».
Обязанность самца во время строительства нетяжёлая, но очень ответственная: распевать любовные ариозо и оповещать конкурентов о том, что здесь именно он хозяин территории, – занят строительством семейного очага и посторонних просит не соваться. Новосёл моего сада заливался красиво и разнообразно, импровизируя от души, даже хохолок на голове изредка появлялся. Пение периодически «разбирало» самку: она подскакивала на провод, крутилась возбуждённо около кавалера, что-то нашёптывала ему. А он – весь такой отстранённый певун, и только в песне его жизнь. Подружка не отступала, настаивала напористо, и… парочка стремительно слетала в кусты. Где и терялась. А ведь действительно слабый пол любит ушами. Через несколько минут пение и строительство возобновлялись с прежним усердием.
Счастливая и весёлая жизнь коноплянок продлится недолго. Через пару-тройку недель прилетит самец варакушка. Он тоже любит мой сад и уступать обжитое уютное пространство не захочет. Варакушка – это просто паралич какой-то для окружающих пернатых «партнёров». Чтобы прогнать коноплянку, она будет третировать несчастную птичку, воспроизводя самые тревожные, самые отчаянные крики, какие только возможны в словаре коноплянок. Варакушке это легко: она прямо-таки мастерски подражает голосам самых разных птиц, великий полиглот пернатого царства. Бедные коноплянки в такие минуты едва с ума не сходят от страха и отчаяния.
А куда деваться? Самка-то уже на гнезде. Самец уходит на дальние растущие по меже сирень и калину, сидит понурый, поёт невесёлые песни. На проводе появляется редко, и в сторонке от домика. Короче, живут коноплянки в постоянном стрессе – боятся, но терпят. И лишь когда у варакушки всё устаканится и подружка снесёт яйца, буян добреет. Птенцов у варакушек высиживает только самка. Самец, как настоящий мужик, охраняет дорогую подругу, а потом кормит вылупившихся отпрысков. Иногда согревает голеньких, только что вылупившихся птенчиков, когда самка слетает за кормом. Словом, не до коноплянок ему, потому как хлопот полон рот.
После того как варакушка угомонится, коноплянка оживает, смелеет, снова выскакивает на провод с нежными песнопениями. Горести все позабыты, начинается вторая серия любовной истории – зачатие нового в это лето выводка. Вот так и здравствуем – словно в большой коммунальной квартире, где всё на виду, вперемешку – с любовью и склоками.
(Продолжение в следующем номере «ВО».)

Юрий Полуэктов
Жизненный путь Юрия Леонидовича начался в городе Дрогобыч (Украина) сразу после Великой
Отечественной войны. Его отец работал в военном госпитале, затем судьба занесла на Чукотку. Прожив там три года, семья переезжает в Оренбург. С тех пор для Юрия Леонидовича Оренбург стал родным. Школьные годы у него прошли в школе №55, окончив её, он поступил в Ленинградский электротехнический институт. Профессиональную карьеру Юрий Полуэктов начал в КБ «Орион», который являлся филиалом московского конструкторского бюро, расположено оно было на оренбургском машзаводе (ПО «Стрела»). Здесь он занимался испытаниями ракет и доведением их до лётной кондиции. В начале 90-х годов КБ «Орион» пришлось покинуть. 
– Поменял своё занятие и занялся проектированием и строительством садовых участков. Садовый дизайн для меня стал основным занятием в жизни, – признаётся Юрий Леонидович. – Этот же крутой жизненный поворот способствовал и появлению моих увлечений птицами.